– Могу я пригласить даму сердца в уютное местечко, дабы насладиться в ее обществе гастрономическими изысками и отменным вином? Короче, жрать хочешь?
– Хочу! – обрадовалась я, вспомнив, что давно ничего не ела.
– Тогда жду в центре ГУМа у фонтана. Ну, ты знаешь где. Ровно в полночь.
– Денис, ты что! Какая полночь?
– То есть, я хотел сказать, полчаса. Жду тебя через полчаса.
«Центром ГУМа у фонтана» мы называли площадь перед Дворцом Культуры, где били фонтаны разной высоты. Там всегда было прохладно и свежо, прыгали счастливые мокрые дети и спешила на концерты чинная публика, наряженная в вечерние костюмы. Охранников при входе интересовали больше дамские театральные сумочки, в которые они заглядывали со служебным рвением, нежели билеты, которые проверялись только перед первым действием. В антракте публика высыпала наружу, и на второе действие можно было спокойно пройти и без билета, и с бомбой. Очередной «тришкин кафтан».
Форд «Фокус» Дениса стоял неподалеку. Нырнув вовнутрь, я поцеловала его в прохладный нос:
– Куда теперь?
– Мне посоветовали один премилый ресторанчик около яхт-клуба. Отметимся?
– Ага!
Когда нам принесли свежие булочки с чесночным маслом и салаты, Денис предложил:
– А теперь рассказывай, что у тебя там произошло?
Намазывая булочку маслом, я сообщила о визите в агенство по перевозкам, о Вадиме с проломленной головой, о просьбе профессора помочь ему в поисках светильника. Денис слушал внимательно, не перебивал.
– Вадима могли убить по разным причинам: кому-то перешел дорогу, влез чужаком в налаженный бизнес, из ревности, по пьяному делу. И розенталевский светильник, пусть он и супер-пупер ценный и принадлежит, по слухам, самой Нефертити, может не играть в этом деле никакой роли. Разве что он пропал до убийства парня. Но, как ты сама любишь произносить: «После того не значит вследствие того». Ты хочешь помочь профессору найти светильник? Очень хорошо. Абстрагируйся от смерти Вадима. Поспрашивай жену, домработницу, грузчиков – может, сунули куда-то. Убивать-то зачем? Не твое это дело – расследовать преступление. Пусть полиция занимается.
Конечно, Денис консерватор и ретроград, несмотря на свой молодой возраст, но резон в его словах есть. Вот сейчас доем креветок в сливочном соусе и завтра с утра за работу! А поисками займусь в свободное от работы время. Найду – хорошо, не найду – на нет и суда нет. Решено.
– И все же я не пойму, – произнес Денис, обсасывая креветочный хвостик, – почему тебя тянет разгадывать эти дедуктивные головоломки? Книжки читай, знаешь, как успокаивает? Сказки на ночь…
– Сказки? – удивилась я. – Так они и есть самые криминальные истории! Я только не понимаю, как детям эти триллеры на ночь рассказывают, вроде «Красной шапочки».
– С «Красной Шапочкой» уже Эрик Берн разобрался[4]. Ты хочешь сказать, что «Курочка-Ряба» или «Колобок» тоже детективы?
– И ты еще сомневался? Ну, скажи, с чего бы вдруг Курочка-Ряба снесла золотое яйцо? Не иначе получила какое-то воздействие извне.
– Зевс к ней пришел, как к Данае, в виде золотого дождя, – усмехнулся Денис.
– Да хотя бы и Зевс. Ты же знаешь, что в древности происками или провидением высших сил назывались любые загадочные явления природы или человеческого умения и разума. Возьмем основной постулат римской юриспруденции: если что-то сделано, ищи того, кому это выгодно. Кому было выгодно, чтобы Курочка-Ряба несла золотое яичко?
– Деду с бабкой.
– А вот и нет. Они были в полной растерянности, узнав о новых свойствах своей курицы. И с присущим человеку любопытством принялись исследовать яйцо. Кстати, в этом нет ничего подозрительного – нормальная реакция ничего не подозревающих людей. И это характеризует их алиби. Вот если бы они, зараженные вирусом стяжательства, требовали от Курочки-Рябы новых и новых кладок, а потом продавали их, как яйца Фаберже, вот тогда их можно было бы заподозрить.
– Тогда, кроме мышки, других персонажей в сказке не имеется.
– И это наводит на определенные размышления!
– Какие?
– Во-первых, уж больно она вовремя появилась на сцене. Неспроста это. В детективах случайностей не бывает. Далее, мышка – специалист. Задачу, над которой бились дилетанты дед с бабкой, она решила одним движением хвоста. Значит, знала силовую точку, в которую надо ударить. Кстати, обрати внимание, что было дальше.
– Да знаю я, что было дальше: «Дед плачет, бабка плачет, а курочка кудахчет…» Потом она опять им стала обычные белые яйца нести.
– Тогда ответь мне на вопрос, господин аналитик: куда девались мышка и скорлупа золотого яйца? Об этом в сказке ни слова.
– Мышка убежала, а скорлупу выкинули.
– Золотую? Вот так просто?
– А что ты, собственно говоря, хочешь этим сказать?
– Одна из традиций детектива – это рассказ о том, как сыщик видит целостную картину преступления. Обычно Ниро Вульф собирает всех участников драмы в своем кабинете, подозреваемого сажает в красное кресло и начинает вещать. Вот и представь себе, что в кабинете сидят дед, бабка, Курочка-Ряба, мышка, а на столе у Вульфа на серебрянном подносе лежит золотая скорлупа.
Денис даже зажмурился от удовольствия.
– Валяй, подруга! Тебе бы книжки писать!
– Итак, господа, я начинаю. Мы видим перед собой скромную хату, в которой живут наши персонажи – дед и баба. Живут они небогато, можно сказать, бедно. Из продуктов питания у них Курочка-Ряба, да и, собственно говоря, не она, а ее яйца. Курочка несет в день по яйцу, дед с бабкой жарят себе яичницу, тем и пробавляются. Но такая жизнь не нравится другому персонажу нашей драмы, а именно мышке! Ей надоело питаться яичной скорлупой, так как ничего другого у деда с бабкой нет, и она измысливает потрясающий по своей изощренности ход: с помощью методов генной инженерии мышка добивается того, что Курочка-Ряба сносит золотое яйцо. Из этого яйца должна вылупиться золотая курочка, которая положит начало благосостоянию деда с бабкой, а также и мышки, как особи, паразитирующей на них. У нее будут другие золотые яйца и другие золотые цыплята, уже без вмешательства генной инженерии. Цыпленка надо вытащить из прочной скорлупы. Дед с бабкой этого не знают, и из-за человеческого любопытства начинают колотить по яйцу. Мышка им не препятствует. Но когда она понимает, что у них ничего не получается, и цыпленку может быть нанесен вред, она выходит на авансцену и ловким ударом хвоста разбивает скорлупу. И тут, о горе! Золотое яйцо, на которое были возложены такие надежды – пустое! Дед с бабкой плачут от разочарования, они трудились, им хочется есть, а кроме золотых скорлупок в доме ничего нет. Да и они исчезают. Мышка, поняв, что эксперимент окончился крахом, убегает, прихватив улики. Ей не нужно, чтобы методом получения золотых яиц воспользовались силовые структуры и органы. Курочка-Ряба успокаивает деда с бабкой и обещает им ежедневный прокорм вместо несбыточной мечты о журавле в небе. Я кончил, господа!
– Браво! – похлопал Денис. – Более качественного бреда я в своей жизни не слышал. Молодец, Лерочка! Только ты одной детали не учла. Нет криминала в твоем детективе. А без криминала это не детектив. И без убийства тоже не детектив, а так, побасенка. Для того, чтобы найти истинного виновника, нужно вспомнить, что без петухов яйца с цыплятами не получаются. А золотое яйцо вместо простого – это уже не генетическая метаморфоза, а банальная измена Курочки-Рябы с самцом Жар-Птицы. И главный преступник у нас – петух. Он, как и полагается по детективу, в тени, за кадром, и у него есть реальные причины желать смерти того, кто заключен в золотом яйце. С какой стати сначала дед, потом баба, потом мышка стараются разбить золотое яйцо? Вероятно, петух не пользуется любовью в этом кругу. Он – тиран. Его все боятся. И происходит элементарное уничтожение улики – никто не хочет, чтобы золотое яйцо попало петуху на глаза. И финальные слезы деда с бабой реакция организма после тяжелого стресса, вызванного элементарным страхом перед петухом. А у Курочки крепкие нервы, и она находит в себе силы успокоить стариков после уничтожения золотого яйца. Вот так-то, дорогая!
Да, это было сильно…
– Я тебе также могу и о спящей красавице рассказать, и о мальчике-с-пальчик, – предложила я.
– Спасибо, не надо, в другой раз. Официант, счет!
Утром я проснулась с мыслью, что пора завязывать с этим делом. Денис прав, пусть специалисты занимаются. Но я же обещала профессору съездить к Ципи. Ничего не поделаешь, обещания надо выполнять.
Ципи жила на самом берегу моря, в квартирке из двух комнат: салона и спальни. Одна стена была полностью из стекла и открывала роскошный вид на море и яхт-клуб. Именно из-за этого вида тесные квартиры стоили очень дорого. Их покупали зажиточные туристы и израильтяне, как летние дачки: утром проснулся, перед тобой покачивается яхта, а внизу золотистый песок, на котором сушатся узконосые лодки-каяки.
Войдя в просторный холл, я спросила у девушки за стойкой, где находится квартира номер 213. Она показала мне, куда идти.
Длинный коридор устилал темнобородовый ковролит, на дверях висели таблички: «Не беспокоить» или «Просьба убрать». Это был дом гостиничного типа, с предоставлением различных услуг.
Ципи открыла дверь, и на ее лице застыло удивленно-испуганное выражение.
– Доброе утро, – поздоровалась я. – Ципи, мы с вами договаривались вчера, что я к вам зайду. Вы помните, мы встречались у Розенталей?
– Да, конечно, – кивнула она. – Проходите.
Вид из окна был необыкновенный: тонкие мачты покачивались под морским бризом. В небе летел маленький желтый самолетик, а водную гладь рассекали яркие каяки.
Девушка даже в домашней одежде выглядела патологическим «книжным червем». Сутулая, в некрасивых больших очках, со взлохмаченными волосами, требующими стрижки, она производила жалкое впечатление.