Старший стрелок Вильгельм Вебер. 24-я разведывательная рота, 24-й пехотной дивизии. 4 сентября 1939 года. Ночь.
Всё шло совсем не так. Посланные вперёд ветераны (а сами солдаты 24-й дивизии, вступившие в бой утром 1-го сентября 1939-го года, иначе как «ветеранами» компании себя уже не считали) нервничали и суетились, рассчитывая, что будут обнаружены противником, после чего будут просто обязаны вступить в бой.
Вот только всё шло несколько не так, как предполагали разведчики — постов противника обнаружить, так и не удалось, хотя следы пребывания каких-то людей получилось найти: Вильгельм сам наткнулся на несколько окурков от папирос и следы, когда спустился в небольшой ров или канаву. Была и примятая трава, но судить о количестве людей, примявших эту траву, ночью Вилли не собирался — слишком уж это сложно.
А других следов, кроме слов пленных поляков и не было.
Скопившись в овражке, где, если верить пленным, должно было находиться польское охранение, лейтенант Крамер решил развернуться цепью и продолжить прочёсывание местности. Было видно, что происходящее ему не нравилось.
Пока разведчики перестраивались в другой боевой порядок, разглядывали возможные укрытия и готовились идти дальше, их догнала цепь следующих за ними эсэсовцев.
Вильгельм скривился — слишком уж шумно двигались солдаты «Лейбштандарта». Было видно, что они слабо обучены боевым действиям. Опять же, шли они, не скрываясь, громко переговариваясь, не скрываясь. Оставалось только на губных гармошках играть, чтобы точно привлечь к себе внимание.
— Стой! Кто старший! — Непривычно громко задал вопрос ближайшему эсэсовцу лейтенант.
Один из эсэсовцев с карабином, висящем по-походному на плече, как-то нехотя, «через губу» ответил:
— Оберштурмфюрер Мольтке.
— Где его найти?
Будто бы услышав последний вопрос, сзади громко задали вопрос:
— Кто меня ищет?
К лейтенанту Крамеру подошёл молодой, подтянутого телосложения офицер, лет двадцати пяти от роду. На голове у него была набекрень надетая фуражка, а на плече весел старенький, возможно, ещё заставший Великую Войну МР-18.
— Оберштурмфюрер! Какого черта вы творите? Почему идёте в полный рост? Почему шумите?
— А как мы должны идти? От кого скрываться? Поляков бояться? Если бы не вы, не ваша 24-я дивизия, мы бы уже рвались вперёд, к Варшаве. А сейчас приходится останавливать этих польских свиней тут. — Эсэсовский офицер пренебрежительно махнул рукой, и, не желая ничего слушать, махнул рукой, прикрикивая на своих людей. — Ну? Чего встали? Шевелитесь! Я не хочу тут до утра торчать!
Цепь эсэсовцев двинулась вперёд. Разведчики, удивленные происходящем, застыли на месте, не понимая, как такого идиота могли поставить командовать людьми.
— Да он пьян! — Вдруг воскликнул кто-то.
— Врешь? — Тут же, спросил кто-то из разведчиков.
— Клянусь! Он пьян! От него же перегаром пахнет!
— Мне тоже так показалось. — Вдруг поддержал своего товарища ещё один разведчик.
— Прекратить разговоры! — Грозно воскликнул лейтенант Крамер, после чего приказал:
— Продолжить движение. Идём цепью. Следом за эсэсовцами!
Следом за прошедшей вперёд цепью двинулся вначале командир взвода, а потом и остальные солдаты. Вильгельм следовал за своим командиром в паре шагов позади.
Неожиданно за спиной, там, где осталась одна из рот эсэсовцев, грузовики с артиллеристами и лёгкие танки, разгорелась интенсивная стрельба. Судя по всему, били сразу несколько пулемётов и едва ли не десяток винтовок. Тут же, буквально через несколько долгих секунд, когда разведчики, повинуясь вбитым на полигонах и в бою инстинктам, повалились в траву, там, где кто был.
Нет, не все попадали. Ушедшие вперёд эсэсовцы почему-то остановились и начали вертеть головами во все стороны, не понимая, что же происходит.
Лейтенант негромко выругался и тут же отдал приказ — вперёд, продолжить движение! Быстро!
Вильгельм одним из первых вскочил на ноги и бросился вперёд, к спасительным деревьям.
Логика в действиях лейтенанта была — останься они в поле, очнувшиеся после шума в тылу у немецких войск поляки, обязательно открыли бы огонь из всех стволов и попросту уничтожили бы весь разведывательный взвод. В случае, если разведчикам удастся добраться до опушки и завязать ближний бой и активными действиями выиграть время. Ну а дальше — оставалось надеяться лишь на эсэсовцев, застывших в нерешительности буквально в паре десятков метров от опушки.
Разведчики пробежали между застывшими эсэсовцами и устремились дальше. Когда первые разведчики оказались за первыми, спасительными кустами, глубоко в тылу разгорелся настоящий бой. По звукам можно было опознать винтовки и пулемёты, лёгкие 7,5-см полевые пушки и 3,7-см танковые орудия…
Как заговорил пушки, вперёд, следом за разведчиками побежали и эсэсовцы.
В нескольких метрах от крайних деревьев началось настоящее столпотворение — поляков нет!
Следы стоянки крупного подразделения поляков были, а вот самих поляков нет!
Валялись консервные банки, какие-то бумаги, кажется, газеты. Были следы колес и гусениц. Но поляков не было!
Разведчики настороженно шли по лесу, проклиная всё вокруг: ночь, войну, и, конечно же, в первую очередь, поляков, которые неизвестно куда запропастились!
Следом за разведчиками, всё также, с шумом, забыв про строй, мелкими, хаотично сформировавшимися группками двигались эсэсовцы.
С каждым пройденным шагом настроение у Вильгельма поднималось — это же получается, что не будет необходимости вести ночной бой! А что поляки ушли — так это даже хорошо! Боятся они воинов непобедимого Рейха! Вот сейчас догоним их, быстро принудим сдаться, и…
Что будет дальше, старший стрелок Вильгельм Вебер придумать не смог. Каким-то чудом, несмотря на паршивое освещение в виде едва проходящего сквозь ещё не опавшие листья и ветки света, Вилли заметил какой-то блеск под ногами впереди идущего разведчика, и, кажется, услышал характерный звук выдираемой чеки.
Прежде чем успеть подумать, Вилли начал падать на землю, не забыв при этом предупредить:
— Granaten!
Подпоручик Северен Маршалек. 4 сентября 1939 года. Ночь.
Рассматривая немцев в мощную оптику, подпоручик в очередной раз удивился — а ведь поручик-то их, оказался, похоже, более осведомлённым, чем всё польское командование? Или просто повезло? Нет, в такое везение подпоручик Маршалек не верил. Только сейчас, на четвертый день войны, он, подпоручик бронетанковых войск, понял, что всё лето их готовили к войне против конкретного противника — немцев. И упор в подготовке делался на борьбу с бронетехникой противника. Опять же, пусть и в общих чертах, но силуэты основных типов танков немцев в батальоне знали и каждый солдат, и офицер мог сходу опознать любой танк противника. А примерные характеристики?
Опять же, поручик неоднократно говорил о шаблонности действий противника. И вот, в очередной раз за эти четыре дня, подпоручик убеждается — прав командир батальона! Немцы только встали, как тут же начали рассредоточивать технику. Грузовики с тентованными кузовами остались на дороге, и, возле них лениво начали строиться вражеские пехотинцы. Несколько автомобилей без тентов, в кузовах которых отчетливо были видны бочки с топливом.
Выстроившись по какому-то непонятному для поляков порядку, возле грузовиков с бочками начали суетиться солдаты противника. Ещё через несколько минут, к грузовикам по одному начали подъезжать немецкие танки.
— Да они полевую заправочную станцию разворачивают! — Негромко, так, чтобы слышал поручик-парашютист, поделился своим предположением Северен. — Нам командир батальона, поручик Домбровский как-то рассказывал на манёврах, что противник будет использовать каждую свободную минуту с максимальной пользой. Чего от нас и требовал!
Офицер-парашютист что-то неразборчиво пробурчал в ответ, после чего, уже разборчиво, задал вопрос:
— Уверен, что они полевую заправочную станцию разворачивают?
— Уверен. Видишь, пан поручик, возле крайнего справа грузовика встали сразу два танка? Пока неясно только, как они будут заправляться. Если с бочек — это долго. А есть ли у них насосы, я не знаю.
Насосы для перекачивания топлива у немцев оказались. Оба офицера внимательно рассматривали в бинокли, как пара германских солдат в чёрных комбинезонах собирали какую-то конструкцию, после чего начали к ней присоединять гибкие шланги.
План, как произвести максимум шума и света за короткий промежуток времени появился сам-собой. На это потребуется лишь несколько минут. Ещё и мишени хорошие, большие и неплохо заметные в лунном свете. Будто бы подыгрывая, немцы зажгли карманные фонарики, добавляя ещё немного так необходимого полякам освещения.
— Внимание! Всем бить на расплав стволов. Задача — поразить грузовики противника с бочками в кузове. Внутри бензин. Потом, через полторы-две минуты, всем зарядить трассирующие и зажигательные патроны! Бить туда же!
Разведчики, сразу поняв, чего же хотят от них офицеры, заулыбались — если пулями удастся пробить бочки, то топливо из них начнёт сочиться вниз. За полторы-две минуты, какое-то количество топлива должно будет вытечь, и, возможно, даже разольется вокруг. А зажигательные и трассирующие очереди докончат это дело — подожгут бензин.
Парашютисты-диверсанты защёлкали предохранителями. Послышались звуки передёргиваний затворов. Офицеры несколько ещё несколько минут всматривались в бинокли и благодарили бога, за то, что яркая луна позволяла вести наблюдение на приличной дистанции от противника. Наконец, посовещавшись, офицеры приняли общее решение и переназначили цели. Длинной цепочкой стояли сразу три грузовика. Как раз по одному пулемёту на грузовик и получается. А стрелки с карабинами и винтовками — просто добавят в общий бедлам немного шума.
«Три костра наблюдатели точно должны будут заметить!» — Злорадно подумал подпоручик.
Разведчики начали готовиться. Вначале развернули мотоциклы. Потом, растянувшись жидкой цепью, приготовились стрелять. Северен же, до белизны в пальцах сжимал бинокль, ожидая команды.
Команда на открытие огня, несмотря на то, что её все ждали, раздалась неожиданно. Вначале, как-то неуверенно, будто бы смущаясь нарушать ночную тишину, раздалась короткая очередь из трофейного MG-34, а потом, спустя долю секунды, всех, можно сказать, отпустило — к стрельбе подключились оставшиеся два ручных пулемета Browning.wz.28 и карабины системы Маузера.
Немцы поняли, что происходит не сразу. За время, пока пулемётчики отстреляли первые магазины (из Browning wz.28) и ленту (из MG-34), противник не произвел ни одного ответного выстрела.
Северен, в свою мощную оптику, лишь смог заметить, как в кузове одного из грузовиков повалился прямо на бочки заправщик.
К сожалению, противник всё-таки опомнился и тут же открыл беспорядочный огонь во все стороны из всего оружия, которое только было под рукой. К счастью для польских разведчиков, стреляли немцы хотя и «от души», но вразнобой, без четкого определения дистанции и целей. В итоге, позволив полякам воспользоваться полученной неразберихой и завершить свой план так, как им это было нужно.
Вскоре, все три грузовика противника начали разгораться. Постепенно огонь начал перебираться и на стоящие на заправке ранее танки. Но поляки этого уже не видели. Как и не видели детонации вначале топлива в бочках, а потом и детонации боеприпасов сначала в одном, а потом и во втором танке противника…
Разведчики к этому моменту, выпустив ещё по паре магазинов, не собираясь задерживаться, добрались до уже подготовленных к бегству мотоциклов, и, попрыгав по своим местам, пользуясь неразберихой, начали спешно покидать место своей диверсии.
К сожалению, для разведчиков, без потерь всё-таки не обошлось. Шальную пулю в спину получил один из пулемётчиков, уже усевшись в коляске мотоцикла. Погиб и поручик-десантник — такая же шальная пуля попала ему в затылок. Эти потери не сразу даже и заметили…
Запись из личного дневника майора …, в 1939-м году — командира танкового взвода 3-й лёгкой дивизии Вермахта. Bundesarchiv.
«03–04.09.1939.
22:00 по берлинскому времени:
Подготовка завершена. Сегодня в бой. Выдвигаемся прямо сейчас, ночью. Странно. Обычно такого не было.
23:45 по берлинскому времени:
Уже больше часа едем навстречу противнику. Говорят, эти польские свиньи наваляли нашим парням из 24-й дивизии. Несколько десятков человек из их разведроты двигаются с нами. Командир нашей кампфгруппой им не доверяет, считая, что, побежав однажды с поля боя перед поляками, эти «вояки» побегут снова. Поэтому они следуют в конце нашей колонны… Посмотрел я на них, с виду — неплохие солдаты. Но командованию виднее.
00:35 по берлинскому времени:
Двигаться приходится медленно. Командование обеспокоено возможных ловушек, выставленных поляками. Как мне кажется, проще было бы ударить всей дивизией навстречу полякам и разметав их, будто метлой, по сторонам, по свободным дорогам устремиться к Варшаве. Уверен, что эти польские свиньи ничего не смогут нам противопоставить!
2:15 по берлинскому времени:
Передовое охранение задержало нескольких поляков.
Как я и думал — поляки оказались никудышными солдатами. Я не могу поверить, что хоть кто-нибудь из воинов нашего непобедимого Рейха добровольно сдастся в плен. Не могу себе представить, что кто-то из немецких солдат будет стоять на коленях и молить о пощаде перед врагом нашего Рейха.
2:35 по берлинскому времени:
Командование нашей кампфгруппой решило дать возможность этим дармоедам из 24-й дивизии искупить свою вину перед Рейхом! Мудрое решение, которое позволит исправиться растерявшимся солдатам, и, если так решит Бог, в случае гибели в бою, они всё-таки отправятся не в Ад, а в Валгаллу!
Нам же, танкистам, опять необходимо заниматься техникой. Ничего — вскоре мы окажемся на острие атаки и наши имена войдут в историю Непобедимого Рейха!
5:40 по берлинскому времени:
Эти чёртовы поляки атаковали нас! (Зачеркнуто).
Эти польские свиньи, не умеющие воевать по всем правилам, атаковали нас ночью! Просто начали стрелять в спину! Говорят, что противник атаковал силами примерно батальона! Вот только как он смог просочиться прямо у нас под носом?
Хуже всего, что им удалось сжечь три грузовика с топливом и два танка.
6:00 по берлинскому времени:
Вернулась посланная вперёд разведка из 24-й дивизии. Польских войск они так и не встретили, но понесли потери, напоровшись на мины противника.
Эти чёртовы свиньи заманили нас в западню! Посовещались и мы, танкисты Рейха приняли решение отомстить полякам.
6:50 по берлинскому времени:
Десять минут назад расстреляли этих польских свиней, которые завели нас в эту ловушку.
Командир кампфгруппы принял решение: немецкие солдаты — прежде всего. Поэтому не будет никакой пощады к врагам Рейха.
Как же нам повезло с командиром!»
*Специально для любителей Баварского и тех, кто считает, что немцы бы из-за потерь не стали расстреливать пленных, кратко, в двух словах поведаю о 3-й лёгкой дивизии, куда по сюжету книги и входил неизвестный автор этого дневника…
Итак, в реальной истории, 4 сентября 1939 года (совпадение, не правда ли?), солдаты дивизии вошли в район Катовице, где встретили сопротивление местного населения, которое пыталось перекрыть дороги (не пустить технику, видео похожего противодействия мирного населения армии мы могли наблюдать в феврале-марте прошлого года, сами знаете где), не пустить технику. Кто-то из местных (по неподтверждённым данным) начал кидать в солдат вермахта камни. В качестве возмездия «за понесённые унижения», солдатами Вермахта были собраны около 80-ти солдат польской армии и полицейских на площади Костюшко в Катовице и казнены.
В очередной раз скажу — любителям Баварского у меня делать нечего.