- А как вы собирались заставить его выплатить вам половину суммы, полученной им от обвиняемой?
- При моем бизнесе, - медленно произнес Келси, - есть разные способы заставить обманувших вас людей заплатить вам впоследствии.
- Какой бизнес вы имеете в виду?
- Мы вновь, - усмехнулся Келси, - возвращаемся к тому, с чего начали. Я уже заявлял вам, что не собираюсь обсуждать эту тему. Меня освободили от ответственности только по этому делу, а не по другим.
- При условии, что вы выдержите перекрестный допрос?
- Вы просто пытаетесь к чему-нибудь придраться, мистер Мейсон. Я не собираюсь лезть в петлю. Если я выдержу допрос, я - в безопасности; если нет - значит нет. О Келси могут много чего наговорить, но никто не скажет, что он дурак.
- Так вы заинтересованы в том, чтобы доказать виновность обвиняемой?
- Я заинтересован в правде. Не имеет значения, какой она произведет эффект. Если это доказывает вину миссис Бэнкрофт, тем хуже для нее. Я говорю правду. Меня не интересует, кого это затронет.
- Вам известно, что Джилли собирался в яхт-клуб на встречу с миссис Бэнкрофт?
- Он сам говорил мне об этом.
- После его исчезновения вы ездили в яхт-клуб?
- Нет. Я был дома и ожидал его возвращения.
- Если бы он отдал вам половину полученной суммы, поделились бы вы с ним деньгами Евы Эймори? - спросил Мейсон.
- О, Ваша Честь, - вмешался заместитель окружного прокурора, - я думаю, этот вопрос дискуссионный и не имеет отношения к делу. Я предоставил защитнику самые большие возможности для допроса данного свидетеля, так как понимаю, что его показания позволяют все распутать. Если же в них есть какие-то изъяны, я так же, как и защита, заинтересован в том, чтобы выяснить все до конца. Но, безусловно, подобный вопрос вряд ли имеет отношение к делу.
- Согласен, - объявил судья Хобарт, - но мне кажется, при столкновении с людьми подобного сорта защита имеет право на получение ответа. Я отклоняю протест. Свидетель, отвечайте на вопрос.
- Ну скажем, - произнес Келси, - что если бы Джилли поступил со мной честно, я, наверняка, поделился бы с ним. У меня репутация... Да, я так бы и сделал. Но когда он попытался надуть меня и получить лишние полторы тысячи, я стал относиться к нему с подозрением. Я пришел к выводу, что он обманщик, что с ним следует расквитаться и больше не иметь дела. В нашем бизнесе, как впрочем и в любом другом, есть своя этика, и люди, имевшие со мной дело, всегда полагались на мою репутацию - только я не собираюсь здесь ничего говорить о своем бизнесе, мистер Мейсон. Мы ведем речь только об этом деле и все.
- Хорошо, - усмехнулся Мейсон. - Больше вопросов у меня нет.
- Вызывается, - объявил заместитель окружного прокурора, - следующий свидетель - доктор Мерли Бэджер, судебный врач, патологоанатом.
Доктор Бэджер занял место свидетеля.
- Скажите, - спросил его Хастингс, - одиннадцатого числа этого месяца вы производили вскрытие?
- Да.
- Кого вы вскрывали?
- Уилмера Джилли. По крайней мере, это был труп, чьи отпечатки пальцев принадлежали именно Джилли.
- Что было причиной смерти?
- Пуля тридцать восьмого калибра вошла в грудь, пробила сердце и застряла в позвоночнике.
- Что вы можете сказать относительно смерти?
- Она была мгновенной.
- Каковы были движения тела после выстрела?
- Их не было. Пуля не только пробила сердце, но и повредила позвоночник. Естественным и единственным движением могло быть только падение тела. Человек умер и упал на том месте, где стоял.
- Сколько времени прошло с момента смерти?
- Приблизительно двадцать четыре часа.
- Можете вы более точно указать время?
- С медицинской точки зрения, я бы сказал, что этот человек умер между восемью и одиннадцатью часами вечера десятого числа. Если исходить из других данных, время смерти можно указать точнее.
- Что вы имеете в виду?
- Пострадавший умер приблизительно через полтора - два часа после последнего принятия пищи, состоявшей из консервированной свинины с бобами.
- Можете задавать вопросы, - обратился Хастингс к Мейсону.
- У меня нет вопросов, - заявил адвокат.
- Что! - воскликнул Хастингс в удивлении. - Нет вопросов?
- Нет, - повторил защитник.
- Должен обратить внимание Высокого Суда, - объявил Хастингс, - что приближается час дневного перерыва. В предварительном слушании подобного рода мы должны только доказать, что преступление было совершено, и есть достаточно оснований признать обвиняемую виновной в этом. Я полагаю, этот факт полностью установлен.
- Может быть, и так, - заявил судья Хобарт, - если, конечно, защита не пожелает доказать обратное.
- Защита желает отложить слушание дела, - сказал Мейсон, - до завтрашнего утра.
- Как! Вы собираетесь выступать? - в удивлении спросил судья Хобарт. - Это, безусловно, необычно при предварительном слушании дела, и я предупреждаю вас, что как только состав преступления будет установлен, простое противоречие фактов не будет иметь существенного влияния на решение Суда. Вопрос правдивости свидетелей в случае несовпадения показаний целиком находится в компетенции Суда Присяжных.
- Я это знаю, Ваша Честь, - сказал Мейсон, - но защита имеет право на разумное продолжение дела, и я просил бы отложить заседание до завтрашнего утра, чтобы убедиться, сможем ли мы опровергнуть представленные доказательства. Я также желаю завтра сделать в суде публичное заявление. Ввиду того что обвиняемая отказалась делать какие-либо заявления в ходе расследования, я хотел бы объявить, что сразу же после закрытия данного заседания состоится пресс-конференция, на которой обвиняемая изложит журналистам полный рассказ о том, что в действительности произошло вечером, в день убийства.
- Ваша Честь! - воскликнул вскочивший на ноги Хастингс. - Это превращает судебное слушание в пародию, в фарс! Обвиняемая по совету своего адвоката молчит и не произносит ни слова. И вдруг она заявляет, что все изложит прессе.
- Я не знаю закона, - задумчиво произнес судья Хобарт, воспрещающего обвиняемому делать заявления прессе в любое время, когда он пожелает. Более того, по закону он не обязан делать их следователям, ведущим расследование.
Судья Хобарт встал и покинул свое место.
Робли Хастингс подошел к Мейсону.
- Послушайте, Мейсон, - сказал он, - не стоит делать таких трюков.