- Нет.
- Вот как? Перрин, он отказывается...
Как будто не замечая родителей девушки, Маспи подошел к Пэмпренетте.
- Прошу тебя, моя Пэмпренетта... ты ведь знаешь, как я тебя люблю?
- Нет, ты меня не любишь... ты любишь только свою работу... Ты легавый, просто легавый! Уходи! Я тебя ненавижу!
Повернувшись на каблуках, девушка вмиг взлетела по лестнице и заперлась у себя в комнате на ключ. Перрин с трагическим видом повернулась к Бруно.
- А вдруг она себя убьет? Негодяй! Соблазнитель! Обманщик! Убийца!
- Если она это сделает, я тоже покончу с собой! - поклялся парень, очевидно, проникшись атмосферой дома.
- Не успеешь! Я придушу тебя своими руками!
И, сделав это решительное заявление, мадам Адоль бросилась вслед за дочерью с твердым намерением не допустить никаких эксцессов.
- Ну и натворил же ты дел! - бросил Дьедоннэ, как только его жена исчезла из виду.
- Но почему она не хочет понять, что я должен выполнять свои обязанности?
- Матерь Божья! Да поставь же ты себя на ее место! Девочка ждет, что ты сейчас наговоришь ей кучу всяких нежностей, а вместо этого ты заявляешь, будто я убийца!
- Да неправда это! Я всего-навсего сказал, что хочу потолковать с вами насчет убитого итальянца!
- Но, малыш, если ты вообразил, будто я способен зарезать ближнего, что ты можешь надеяться от меня услышать?
- Например, как он добрался сюда из Генуи.
- А почему я должен это знать?
- Потому что парня переправили контрабандой.
- Ну да, а стоит в Марселе произнести это слово, как все тут же вспоминают о Дьедоннэ Адоле, верно?
- Вот именно.
- Так вот, малыш, могу сказать тебе только одно: очень возможно, что твой макарони приплыл сюда на какой-нибудь из моих лодок, но ты, я думаю, и сам догадаешься, что те, кто его перевез, хвастаться не стали? Не исключено, что ребятам вздумалось подработать, потихоньку переправив к нам генуэзца... Кто ж тут может помешать? Но все они прекрасно знают, что, коли я выясню, чья это работа, живо выгоню вон, а потому никто и слова не скажет! Так что даже не стоит тратить время на расспросы...
- И все-таки попытайтесь, Дьедоннэ... Вы мне оказали бы громадную услугу, потому как, если генуэзец говорил кому-то из ваших людей, что хочет встретиться с Салисето, мы могли бы навсегда избавиться от Корсиканца. По-моему, все только вздохнули бы с облегчением, разве нет?
- Да, разумеется...
* * *
Пока Бруно, повесив нос, возвращался в кабинет комиссара Мурато, Перрин тщетно урезонивала дочь. Но Пэмпренетта, лежа ничком на кровати, продолжала отчаянно рыдать.
- Да ну же, девочка, прекрати! Не стоит он твоих слез!
- Я хочу умереть!
- А я тебе запрещаю!
- Мне все равно! Я наложу на себя руки!
- Только попробуй - и я тебя так отшлепаю, что целый год не сможешь ходить!
- В таком случае, я выйду за Ипполита!
* * *
Как только Бруно переступил порог участка, Пишранд схватил его за руку.
- Поехали, малый! Сейчас мы загребем Бастелику!
- А что, есть новости?
- Сторож пришел в себя... Он не так пострадал, как сперва подумали. И вообще, старики - крепкий народ.
- Ты знаешь, где прячется Бастелика?
- Ратьер не спускает с него глаз. Он только что позвонил мне и сказал, что наш бандит играет в карты в "Летающей скорпене".
Полицейские так стремительно вошли в бистро, что никто не успел предупредить Антуана, поглощенного партией в покер. При виде инспекторов парень побледнел. А Пишранд не дал ему времени опомниться.
- Ну вот, Бастелика, с тобой покончено. Поехали.
Бандит медленно встал.
- А в чем дело?
- Узнаешь в больнице... Ужасная невезуха, мой мальчик, твоей жертве удалось выкарабкаться...
Антуан попытался хорохориться.
- Я оставляю бабки, скоро мы закончим партию, - бросил он партнерам.
Пишранд усмехнулся.
- Если вам когда-нибудь и доведется всем вместе поиграть в карты, то вы уже совсем состаритесь и, пожалуй, не узнаете друг друга. Так что забирай-ка лучше свои деньги, Антуан, в тюрьме они тебе очень пригодятся.
- Ну, я еще не там.
- Не беспокойся, ждать осталось недолго.