По правде говоря, Элуа в глубине души полагал, что его младшая дочь, по крайней мере внешне, удалась на славу, и он вовсе не желал видеть ее с распухшими узловатыми ногами, а потому лишь пробормотал, что в его время дети работали и никто не беспокоился за их конечности.
Ужин прошел тоскливо. Элуа почти не поднимал голову от тарелки. Дед и бабушка ели, по-стариковски тщательно пережевывая пищу, как будто от этого зависело их долголетие. А Селестину так взволновала встреча с сыном, что ей вообще не хотелось есть. Фелиси же настолько погрузилась в самые радужные мечты, что низменные материи вроде ужина ее нисколько не занимали.
- Сегодня утром приходил Дьедоннэ Адоль, - вдруг заявил Великий Маспи.
Селестина очнулась от грез и потребовала уточнений:
- И чего он хотел?
- Адоль выдает дочку замуж... за Ипполита Доло... и пригласил нас, всех пятерых, на обручение... Это будет завтра у них дома.
- И ты согласился?
Возмущение, прозвучавшее в голосе жены, заставило Элуа оторваться от тарелки.
- Разумеется! А почему бы я стал ему отказывать? Адоли - настоящие друзья. Я очень люблю Пэмпренетту и, кстати, мы - единственные приглашенные.
- И тебе не стыдно идти на обручение девушки, которая разбила сердце твоему сыну?
- Какому еще сыну?
- Бруно!
- Да, у меня и вправду был малыш с таким именем, но он умер, и я запрещаю о нем говорить!
Селестина быстро осенила себя крестным знамением.
- Как тебе не совестно произносить такие ужасные слова? Господь тебя накажет!
- Отстань от меня!
- В любом случае я ни за что не пойду поздравлять маленькую стерву, которая предпочла подонка Ипполита моему Бруно!
- Твой Бруно - ничтожество! И я прекрасно понимаю Пэмпренетту! Она совершенно права, не пожелав выйти за парня, опозорившего свою семью!
- Потому что он хотел остаться честным человеком, а не тюремными крысами вроде нас?
Великий Маспи побледнел как полотно.
- Так ты встаешь на его сторону!
- Вот именно! Бруно молодец! А теперь, может, ты вышвырнешь из дому и меня тоже?
После предательства друзей Элуа ожидал чего угодно, но чтобы его собственная жена... его подруга и в горе, и в радости! Дикая злоба сменилась полным упадком сил. Вместо криков и проклятий, вопреки всеобщим ожиданиям, Маспи лишь вздохнул и с глубоким отчаянием заметил:
- Когда жалкие паяцы, которых я считал друзьями и братьями, покинули меня в трудную минуту, я думал, это предел моего падения... Но я ошибался! Мне еще суждено было узнать, что моя подруга... мать моих детей... укусит кормящую ее руку... предаст того, кто всегда был ей защитником и покровителем, - меня!
Чувствительная душа Селестины не выносила столь патетических речей. Она уже собиралась покаяться, но муж не дал ей на это времени. Вытащив из-за ворота рубахи салфетку, он встал.
- Я больше не могу... Когда-то я, быть может, выпустил бы всем вам кишки, но теперь у меня просто нет на это сил... да и желания тоже... Раз, по-вашему, я виновник всех несчастий, раз все восстают против меня...
Дед, довольно рассеянно слушавший полные благородной решимости слова сына, перебил его самым прозаическим образом:
- Элуа... тушеное мясо остынет...
Сие гастрономическое замечание несколько подпортило лирический порыв Великого Маспи и помешало полной раскаяния Селестине броситься к ногам супруга. Элуа устало пожал плечами.
- Еда!.. Бедный отец! Ешьте и пейте! Смейтесь над тем, кого должны были бы уважать! А я знаю, что мне остается делать...
И он решительно направился к двери.
- Куда ты, Элуа? - не выдержав, крикнула Селестина.
- Спать.
Немного успокоившись, она облегченно вздохнула и снова опустилась на стул.
- Да, уснуть и попытаться забыть этот прогнивший мир!.. А проснусь я или нет - на то воля Господня!
После этого торжественного заявления наступила полная тишина, а потому слова Фелиси прозвучали с особой резкостью:
- На твоем месте, папа, я бы поостереглась упоминать о Господе Боге, потому что для тебя самое лучшее - это чтобы он забыл о твоем существовании!
Благие намерения Элуа мигом улетучились. Он вернулся в комнату. Глаза его сверкали, губы кривила горькая улыбка.
- Для начала, Фелиси, скажи, кто тебя просил высказывать свое мнение?
- А меня не нужно просить - и так обойдусь!
- Ты не имеешь права так поступать только потому, что твоя мать ведет себя, как...
- Да мама в сто раз лучше тебя!
Великий Маспи, откинув на время величие и подняв карающую длань, кинулся к дочери, но путь ему преградила Селестина.
- Не смей трогать крошку!
Неожиданный бунт совсем обескуражил Элуа. И уже то, что он снизошел до переговоров, свидетельствовало о поражении.
- Ты что, не слышала как она разговаривает с отцом?
- Фелиси права!
- Что?
- Какого уважения заслуживает отец, если он учит детей плохо себя вести? Кто станет уважать мать, столько лет просидевшую в тюрьме? И, по-моему, Фелиси на редкость славная крошка, коли ей удалось не прогнить до мозга костей, несмотря на то, какой пример мы подавали!