167855.fb2
Дед скинул ружьишко с плеча, и Боканьяно встал. Многообещающее начало...
- Тони, ты подонок!
- Тебе бы не следовало разговаривать со мной таким тоном!
- Ты убил Пишранда, потом Дораду...
- Это неправда, а если б даже и так, тебе какое дело? Уж не пристроился ли ты, часом, в полицию, как твой сынок?
- Нет, но ты пытался его прикончить и дорого за это заплатишь, Тони!
Великий Маспи вытащил из кармана нож. Почти одновременно в руке Салисето сверкнул точно такой же. Тони уже давным-давно не случалось бороться за свою жизнь, а потому он чувствовал себя не очень уверенно. Боканьяно, почувствовав легкую растерянность своего шефа, тоже достал нож. Как только Салисето и Элуа сцепились, он хотел броситься на помощь каиду, но наткнулся на дедушку. Луи грубо отшвырнул старика, и тот сел на пол. Не самый удачный поступок в жизни Боканьяно, ибо Сезар упал, так и не выпустив ружья, а поскольку палец он держал на курке, грохнул выстрел и весь заряд дроби угодил Луи в живот. На лице у него мелькнуло изумление, потом он поднес руки к животу, поглядел на Тони, как будто спрашивая, что это значит, и рухнул ничком. Потрясенный гибелью ближайшего друга и помощника Салисето на мгновение отвлекся, и нож Маспи отхватил ему пол-уха. Тони завопил от боли и спрятался под стол.
- Ма... Маспи... ты... же меня... не убьешь?
- А почему бы и нет?
На звук выстрела сбежались Зэ и его клиенты. Все они видели поражение Салисето, и с тех пор имя бандита навсегда стало пустым звуком в марсельском преступном мире. Почти сразу примчались предупрежденные каким-то осведомителем полицейские и увезли всю компанию, кроме покойника - до прибытия специальной бригады охранять его оставили двух ажанов. Впрочем, Боканьяно больше не требовалась никакая стража.
Дивизионный комиссар Мурато так бушевал, что едва не скончался на глазах у перепуганных Рэтьера, Великого Маспи и отца последнего.
- Посмешище! Вот во что мы превратились! Люди режут друг друга чуть ли не у нас под носом, а мы не в состоянии даже прекратить эту бойню! Ланчано, Пишранд, Эмма Сигулес, а теперь еще и Боканьяно! И это не считая того, что Маспи в больнице! Да тут хуже, чем в Чикаго прежних времен! И если вы, Ратьер, воображаете, будто начальство ломает голову, как бы нас поздравить и поощрить за такие успехи, вы жестоко заблуждаетесь!
Он вдруг резко повернулся к Элуа:
- А вам что - непременно понадобилось лезть не в свое дело?
- Честь нашего...
- Молчите лучше! Некоторые слова должны бы жечь вам язык!
- Позвольте...
- Нет, Маспи, на меня вам не удастся произвести впечатление! Стопроцентный проходимец, вот кто вы такой! Тюремная крыса! А вы, дедушка? Убивать ближних, вместо того чтобы спокойно есть дома кашку, - это просто черт знает что.
Маспи-старший выпрямился:
- Ну, знаете, я еще не выжил из ума! И вообще этот Боканьяно был полным ничтожеством!
- А вы?
- Я? Но я же никогда не пачкался в крови!
- А как насчет Боканьяно? Это не вы, случаем, помогли ему перебраться в лучший мир?
- Чистая случайность...
- Подумать только!
Дедушка с большим достоинством описал, каким образом Луи Боканьяно получил заряд дроби.
- Так что это несчастный случай, господин комиссар... Не могу сказать, что жалею о нем, но тем не менее...
- А на суде вы, вероятно, объясните присяжным, что прихватили ружье, собираясь на рыбалку?
- Предосторожность, господин комиссар, обычная предосторожность... И, когда б ружье не выстрелило, этот Боканьяно зарезал бы моего сына! Неужто вы поставите мне в вину отцовскую любовь, господин комиссар?
Совершенно измученный Мурато воздел руки к потолку:
- Да чем же я так провинился перед Матерью Божьей, что она послала меня в этот проклятый город? Ну а вас, Элуа Маспи, зачем понесло к Тони Салисето?
- Я хотел его проучить, господин комиссар.
- И за что же?
- За то, что он едва не прикончил мне сына и убил инспектора Пишранда, который был моим другом.
- Ну, это уж вы хватили через край!
- Во всяком случае, добрым знакомым.
- А у вас есть доказательства вины Салисето?
- Определенных - нет, но кто ж еще мог понатворить такого?
- Представьте себе, именно это мы и пытаемся выяснить!
- Ну, а я уверен насчет Тони.
- Ваше личное мнение никого не интересует... Кроме того, Бруно ранил преступника, а ни на Салисето, ни на Боканьяно нет ни единой свежей царапины. Из-за возраста, а также поскольку я вполне допускаю, что он убил Боканьяно не нарочно, до решения суда я оставляю дедушку на свободе, но пусть не пытается удрать, ясно?
Старик пожал плечами.
- Куда ж это я денусь?
Мурато, не обращая внимания на его слова, снова повернулся к Элуа.
- Что до вас, Маспи, то ради вашего сына я не отправлю вас за решетку, но попытайтесь угомониться. Если Салисето подаст жалобу, мне придется усадить вас в Бомэтт.
- Вы говорили, малыш ранил убийцу, господин комиссар. А куда?
- Надо думать, в руку, в плечо или в ногу, потому как ни из одной больницы о серьезных огнестрельных ранениях не сообщали.
Адолей выводило из себя поведение Пэмпренетты. Она отказывалась от любой еды, плакала или стонала, так что в конце концов довела мать до полного исступления. В отчаянии Перрин схватила дочь за плечи и, как следует встряхнув, заорала:
- Горе мне, несчастной! Ну, скажи, дурища упрямая, когда ты прекратишь строить из себя горькую вдовицу? Ведь не помер он, твой Бруно! Ему всего-навсего съездили по башке! И вряд ли от такой малости парень еще больше спятит!