- Абсолютно. У нее было прозвище "Колдунья из Уэлсли". Она пользовалась успехом у юных богачей из "Лиги Плюща"7.
- А где она сейчас?
- Никто из тех, кого я опросил, не знает. Редактор колонки светской жизни утверждает, что Маргарет не живет с отцом и не входит в число тех, кого приглашают на балы в "Уолдорф", поэтому у него нет на нее материала. Последний раз ее упоминали в "Таймс" - десять лет назад, когда она отправлялась в Европу. Возможно, она все еще там.
- Уолт, ты здорово помог мне. Пожалуй, я начал бы даже читать "Таймс", печатай они комиксы с продолжениями.
- А что там с Джонни Фаворитом? Есть материальчик для меня?
- Пока я не могу открыться, приятель, но когда придет время, ты первым узнаешь обо всем.
- Премного благодарен.
- Я тоже. Пока, Уолт.
Я вытащил из стола телефонную книгу и пробежал пальцем по странице на букву "К". В списке числились компании "Круземарк Этан, Инк." и "Круземарк Маритайм, Инк."... и "Круземарк М., Консультации по Астрологии". Последнее стоило попробовать. Адрес: дом номер 881 по Седьмой авеню. Я набрал номер. Ответила женщина.
- Ваш телефон мыс дал один приятель, - сказал а. - Сам-то я не очень полагаюсь на звезды, но моя невеста всерьез верит в астрологию. Вот я и решил сделать ей сюрприз - подарить оба наших гороскопа.
- Я беру пятнадцать долларов за карту, - предупредила женщина.
- Меня устраивает.
- И я не консультирую по телефону. Нам придется договориться о встрече.
Я согласился и на это, а потом спросил, нет ли у нее сегодня свободного времени.
- После полудня я совершенно свободна, как утверждает мой настольный календарь, - ответила она. - Так что думайте, когда вам удобнее.
- Может, прямо сейчас? Скажем, через полчаса?
- Чудесно, приходите.
Только теперь я представился. Мое имя она тоже нашла чудесным и добавила, что ее квартира находится в Карнеги-холле. Заверив, что мне известно, где это, я повесил трубку.
Глава одиннадцатая
Я проехал надземкой до Пятьдесят седьмой улицы и по лестнице спустился к углу Карнеги-холла. Около входа в Студию ко мне подошел какой-то бродяга и выпросил десятипенсовик. Кварталом ниже, на противоположной стороне Седьмой авеню, перед Шератон-парком, выстроилась цепочка пикетчиков.
Вестибюль Карнеги-холла был небольшим и строгим - без каких-либо украшений. Справа находилось два лифта. Рядом - ящик пневмопочты с уходящим в потолок стеклянным желобом, а чуть в стороне - задний вход в "Таверну Карнеги", на углу Пятьдесят шестой улицы, и настенный указатель. "Круземарк М., Консультации по Астрологии" я нашел в списке на одиннадцатом этаже.
Стрелка латунного индикатора над левым лифтом опускалась по дуге в полукруге этажных номеров, напоминая стрелку часов, ползущих в обратную сторону. Перед тем как замереть в горизонтальном положении, стрелка остановилась на цифрах "семь" и "три". Дверь открылась, и первым показался огромный дог, тащивший за собой грузную женщину в шубе. За ними - бородач, с виолончелью в футляре. Я вошел и назвал старику-лифтеру номер этажа. В своей плохо подогнанной униформе лифтер был похож на отставного служаку балканской армии. Он глянул на мои ботинки, но промолчал. Затем закрыл металлические воротца, и мы начали подниматься.
До одиннадцатого этажа мы добрались без остановок. Коридор наверху оказался широким и таким же унылым, как и вестибюль. Вдоль стены через равные промежутки висели свернутые брезентовые пожарные шланги. Издалека доносились рулады сопрано - кто-то разминался гаммами.
Вот и жилище М. Круземарк. Ее имя было написано на дверях золотыми буквами, а под ним красовался странный символ - что-то вроде буквы "т" с хвостиком в виде стрелы, указующей вверх. Я позвонил. Подождал. За дверью послышался стук высоких каблуков, щелкнул замок, и дверь приоткрылась насколько позволяла цепочка.
Из полумрака на меня изучающе уставились зеленые глаза. Затем послышалось вопросительное: "Кто там?".
- Гарри Энджел, я звонил вам насчет приема.
- Да-да, конечно. Одну минуту. - Дверь прикрыли, послышалось звяканье цепочки, и спустя мгновение я вновь увидел зеленые кошачьи глаза, горевшие на бледном угловатом лице, в темных впадинах под тяжелыми бровями.
- Входите. - Женщина отступила в сторону. С ног до головы она была одета в черное - богемный наряд на уик-энде в кофейне Виллиджа: черная шерстяная юбка и черный свитер, черные чулки... И черные густые волосы, собранные в пучок и заколотые двумя эбонитовыми палочками, похожими на китайские палочки для еды. Уолтер Ригли говорил, что ей лет тридцать шесть - тридцать семь, но без косметики Маргарет Круземарк выглядела намного старше. Она была до невозможности худа - изможденный вид, едва заметная грудь под тяжелыми складками свитера... Единственным украшением служил золотой медальон, висящий на простой цепочке. Он изображал перевернутую пятиконечную звезду.
Мы оба молчали. Я пристально рассматривал ее медальон. "Пойди, поймай падучую звезду..." - эхом звучали у меня в голове начальные слова поэмы Донна8, и я вдруг увидел руки доктора Альберта Фаулера, и золотое кольцо на его барабанящем по столу пальце - кольцо с пятиконечной звездой, - однако его уже не было на пальце, когда я нашел тело доктора в спальне. Вот она, пропавшая деталь головоломки.
Это открытие ошеломило меня, как будто клизма с ледяной водой. Вдоль позвоночника пробежал холодок и дыбом поднял волоски на затылке. Что случилось с кольцом доктора? Наверное, оно лежало у него в кармане; одежду я не обыскал. Но почему он снял его перед тем, как выбить себе мозги? А если это был не он, то кто?
Я почувствовал, как в меня впились лисьи глаза женщины.
- Кажется, вы мисс Круземарк, - сказал я, нарушая молчание.
- Да, - ответила она без улыбки.
- Я увидел ваше имя на двери, но не понял, что там за знак.
- Это мой знак, - объяснила она, закрывая за мной дверь. - Я скорпион. - Несколько секунд она смотрела на меня так, словно мои глаза были замочными скважинами, - а вы?
- Я?
- Кто вы по Зодиаку?
- Честно говоря, не знаю, - пробормотал я. - Астрология - не мой конек.
- Когда вы родились?
- Второго июня, тысяча девятьсот двадцатого года. - Я назвал дату рождения Джонни Фаворита - просто так, на пробу, и на мгновенье мне показалось, что в ее холодных глазах мелькнула какая-то искорка.
- Близнецы, - сказала она. - Любопытно. Когда-то я знала парня, родившегося в тот же самый день.
- Неужели? И кто он?
- Неважно. Это было давным-давно. Пожалуйста, входите и присаживайтесь. Невежливо с моей стороны держать вас в прихожей.
Я последовал за ней из полутемного холла в просторную жилую студию с высоким потолком. Мебелью служила убогая коллекция предметов, относящихся к ранним трофеям Армии Спасения, оживленная пестрыми шотландскими покрывалами и многочисленными вышитыми подушечками.
Несколько прекрасных туркестанских ковриков необычных форм и расцветок на полу лишь усиливали ощущение, будто я нахожусь в лавке старьевщика. До самого потолка громоздились всевозможные фикусы и пальмы. Из подвесных кашпо свешивались зеленые стебли комнатных цветов. В закрытых стеклянных террариумах исходили паром миниатюрные тропические леса.
- Прекрасная комната, - заметил я, отдавая ей пальто, которое она положила на спинку кушетки.
- В самом деле, прекрасная. Я очень счастлива здесь. - Вдруг ее перебил резкий свисток из кухни. - Не хотите чаю? Я как раз поставила чайник перед вашим приходом.
- Если вас это не затруднит.
- Ничуть. Вода уже кипит. Какой вы предпочитаете: "Дарджелинг", жасминовый или "улонг"?