Спускаясь в лифте, я вспомнил о сигарете за ухом и закурил, как только вышел на улицу. Мартовский ветер был чистым и свежим. До встречи с Верноном Хайдом оставалось больше часа. Я медленно шел по Седьмой авеню, пытаясь найти объяснение беспричинному страху, охватившему меня в квартире-оранжерее гадалки. Я знал, что дело не обошлось без мошенничества, ничего не значащих слов - классических уловок всех предсказателей. "Берегись незнакомцев". Обычное дерьмо, за которое выкладываешь свои денежки. Она надула меня "вещим" голосом и гипнотическим взглядом.
Пятьдесят вторая улица выглядела как всегда заурядно. "Клуб-21", расположенный двумя кварталами восточней, сохранил былую элегантность, но на месте исчезнувших джаз-клубов расцвели притоны со стриптизом и азартными играми. А с закрытием "Оникс-клуба" лишь "Птичий остров" на Бродвее поддерживал священное пламя бибопа. Клуб "Знаменитая дверь" тоже закрылся, - боюсь, навсегда. Кабачки "Джимми Райан" и "Хикори-Хаус" - единственные, выжившие на этой улице, угрюмые дома которой во времена Сухого Закона приютили более пятидесяти "слепых свиней"10.
Я шел на восток, мимо китайских ресторанчиков и вульгарных шлюх в юбках из искусственной кожи с застежками-"молниями". Трио Дона Ширли уже расположилось на "пятачке" в "Хикори-Хаус", но играть они пока не собирались, и, когда я вошел, в полутемном баре было тихо.
Заказав виски, я выбрал столик, откуда можно было наблюдать за дверью, и после двух стопок заметил парня с саксофонным футляром. На нем был светлый свитер ирландской вязки и коричневая замшевая куртка. Волосы короткие, цвета перца с солью. Я махнул ему рукой, и он подошел.
- Верной Хайд?
- Он самый. - Хайд криво улыбнулся.
- Пристраивай свой "кальян" и присаживайся выпить.
- Заметано. - Он осторожно поставил футляр и подвинул стул. - Значит, ты писатель. И что ты пишешь?
- В основном, статьи для журналов. Например, биографические очерки.
Подошла официантка, и Хайд заказал бутылку "Хайнекена". Мы немного поболтали, затем официантка принесла пиво и налила его в высокий бокал. Хайд сделал огромный глоток и перешел к делу:
- Итак, ты хочешь писать о бэнде Спайдера Симпсона. Что ж, ты обратился по адресу. Умей асфальт разговаривать, этот тротуар поведал бы тебе историю моей жизни.
- Не хочу сбивать тебя с толку, но я главным образом хотел бы услышать о Джонни Фаворите.
Улыбка Хайда превратилась в презрительную гримасу.
- О нем? На фига тебе писать об этом придурке?
- Похоже, вы не были закадычными друзьями?
- И вообще, кто сейчас помнит о Джонни Фаворите?
- Например, редактор "Взгляда", который предложил мне эту тему. Да и ты, кажется, не забыл Джонни. Что он из себя представлял?
- Самый что ни на есть подонок. То, что он сделал со Спайдером, было подлее трюка Бэна Арнольда11.
- А что он сделал?
- Пойми, Спайдер открыл его, вытащил из какой-то занюханной провинциальной пивнушки.
- Знаю.
- Фаворит очень многим обязан Спайдеру. Ведь он получал проценты со сбора, а не твердый оклад, как остальные музыканты из бэнда, так что у него не было причин жаловаться. Когда Джонни порвал контракт со Спайдером, ему оставалось отработать еще четыре года. Из-за этой подлости мы потеряли несколько выгодных гастрольных выступлений.
Я вытащил записную книжку и автоматический карандаш и приготовился записывать.
- Он когда-нибудь пытался связаться с кем-то из старого состава Спайдера?
- Разве призраки ходят?
- Не понял?
- Ну, этот тип накрылся. Его угробили на войне.
- Правда? А я слыхал, что он в больнице на севере штата.
- Возможно, но по-моему, он все-таки умер.
- Мне говорили, что он был суеверным. Ты ничего такого не замечал?
Верной Хайд снова скривил губы в усмешке.
- Ага, он вечно бегал на спиритические сеансы и отыскивал какие-то хрустальные шары. Однажды на гастролях, кажется, это было в штате Цинциннати, мы подкупили гостиничную шлюху, чтобы та притворилась гадалкой. Она сказала, что Джонни подцепит триппер. И до конца гастролей он не глянул ни на одну бабенку.
- Кажется, у него была подруга из высшего общества, которая занималась предсказаниями?
- Ну да, что-то такое было. Я с этой девицей не встречался. В то время мы с Джонни вращались на разных орбитах.
- В оркестре Спайдера Симпсона были только белые, когда с вами пел Фаворит, не так ли?
- Только. Впрочем, целый год на виброфоне играл один кубинец. - Верной Хайд прикончил пиво. - Сам знаешь, Дюк Эллингтон тоже не нарушал в те времена своей "цветовой гаммы".
- Верно. - Я записал несколько слов в книжку. - Другое дело, когда сидишь после работы в тесной компании.
При мысли о былых посиделках в дымных комнатах улыбка Хайда стала почти приятной.
- Да, когда в городишко приезжал бэнд Бейси, мы собирались такой вот тесной компанией и развлекались всю ночь напролет.
- А Фаворит участвовал в этих сборищах?
- Нет. Джонни не любил черных. Единственными черными, которых он хотел видеть после работы, были горничные из пентхаусов на Парк-авеню.
- Интересно. Мне казалось. Фаворит был другом Пупса Суита.
- Может, он и просил Пупса почистить ему разок ботинки. Точно тебе говорю, у Джонни было предубеждение против черномазых. Помню, он говорил, что тенор Джорджи Олда лучше Лестера Янга. Можешь себе представить?
Я согласился, что это немыслимо.
- Он думал, будто негры приносят беду.
- Тенор-саксофонисты?
- Все черномазые, без исключения, парень. Для Джонни все они были "черными кошками".
Я спросил его, не было ли у Джонни Фаворита близких друзей в бэнде.
- Не думаю, что у него вообще были друзья, - ответил Верной Хайд. Если хочешь, сошлись на меня в статье. Он был сам по себе. Всегда держался замкнуто. Бывало, шутит с тобой и улыбается до ушей, но это ровным счетом ничего не значит. Джонни умел очаровать и пользовался этим, как прикрытием, чтобы не подпустить тебя поближе.