- Ага, помню тот вечер. Это было в баре Дики Уэллса. Я встречал Джонни разок-другой, но он никогда не навещал меня на окраине, где я работал.
- А кого он там навещал?
Пупс Суит насмешливо закатил глаза.
- Это тайна, сынок.
- После стольких-то лет? - возразил я. - Так значит, он навещал какую-то леди?
- Да, и та леди была на все сто, это точно.
- Как ее звали, вы можете сказать?
- Это не секрет. Любой, кто входил в нашу компанию, знал, что Эванджелина Праудфут всерьез уцепилась за Джонни Фаворита.
- А центральная пресса ничего об этом не знала.
- Сынок, если в те дни кто-то нарушал приличия, то он не трезвонил об этом по всему миру.
- Что же это за птичка - Эванджелина Праудфут?
- Прекрасная, сильная женщина. С островов, - улыбнулся Пупс. - Она была лет на десять-пятнадцать старше Джонни, но выглядела такой красоткой, что он рядом с нею и вовсе терялся.
- Не знаете, как мне ее найти?
- Много лет ее не встречал. Она болела. Ее магазин все еще там, на окраине, да и она, наверное, там же.
- Магазин? - переспросил я, изо все сил стараясь сгладить полицейскую назойливость вопроса.
- У Эванджелины был магазин лекарственных трав на Ленокс-авеню. Он работал до полуночи, ежедневно, кроме воскресенья. - Пупс подмигнул мне. Нам пора на сцену. Посидишь еще отделение, сынок?
- К концу я вернусь.
Глава четырнадцатая
Аптека Праудфут находилась на северо-западном углу Ленокс-авеню и Сто двадцать третьей улицы. В витрине висела вывеска, выполненная из шестидюймовых неоновых букв синего цвета. Я оставил машину за полквартала и подошел поближе. На витрине, в прозрачном синем свете, лежали пыльные образцы. Маленькие круглые полки по обеим сторонам витрины заставлены выцветшими коробочками с гомеопатическими лекарствами. На задней стенке прикрепленная кнопками многоцветная анатомическая схема человеческого тела; живот был вскрыт и можно было увидеть кишечную "набивку". Каждая картонная полка соединялась с соответствующим внутренним органом провисшими атласными лентами. На лекарстве, соединенном с сердцем, значилось: "Благотворный экстракт из белладонны Праудфут".
За задней стенкой витрины виднелась часть магазина. С жестяного потолка свисали лампы дневного света; старомодные застекленные стеллажи из дерева тянулись вдоль дальней стены. Единственным движущимся предметом был маятник настенных часов.
Я вошел внутрь. В воздухе витал едкий запах благовоний. Когда я закрыл дверь, над моей головой звякнул колокольчик. Я быстро огляделся. На вращающейся металлической подставке возле входа располагалась коллекция сонников и брошюр по любовным проблемам, соперничающих друг с другом в борьбе за покупателя своими яркими многоцветными обложками. Кроме того, пирамидальная горка демонстрировала "порошки удачи", расфасованные в высокие цилиндрические коробки из картона. "Утром насыпь немного порошка себе на костюм и номер, взятый наугад из сонника, обеспечит тебе на сегодня солидный куш".
Я разглядывал ароматизированные цветные свечи, гарантирующие удачу при длительном пользовании, когда из задней комнаты вышла симпатичная смуглокожая девушка девятнадцати-двадцати лет в белом халате. Волнистые волосы до плеч напоминали полированное красное дерево. На изящной кисти позвякивало несколько тонких серебряных браслетов.
- Чем могу помочь? - спросила она и, несмотря на тщательно поставленную дикцию, в голосе ее слышалось мелодичное "калипсо"13 Карибского моря.
Я сказал первое, что пришло в голову:
- У вас есть корень "Джон-Завоеватель"?
- В порошке?
- Мне нужен целый корень. Разве действие амулета не зависит от его формы?
- Мы не продаем амулеты, сэр. У нас гомеопатическая аптека.
- А как назвать эти штуки на витрине? Патентованными лекарствами?
- У нас есть кой-какие новинки, но немного.
- Я пошутил, извините. Не хотел вас обидеть.
- Ничего страшного. Скажите, сколько "Джона-Завоевателя" вам нужно, я взвешу.
- Нет ли поблизости мисс Праудфут?
- Я - мисс Праудфут.
- Мисс Эванджелина Праудфут?
- Я Эпифани. Эванджелина была моей матерью.
- Вы сказали "была"?
- Мама умерла в прошлом году.
- Мне очень жаль.
- Может, оно и к лучшему. Она долго болела. Лежала пластом несколько лет.
- Она оставила вам милое имя, Эпифани, - сказал я. - Оно вам идет.
Ее лицо цвета кофе с молоком порозовело.
- Она оставила мне гораздо больше. Эта аптека дает прибыль уже сорок лет. Значит, у вас дело к маме?
- Нет, мы никогда не встречались. Я надеялся, что она ответит на некоторые вопросы.
Топазовые глаза Эпифани потемнели.
- Вы что, легавый?
Я улыбнулся. На моих медовых устах уже отпечаталась было визитная карточка журналиста из "Взгляда", но я предположил, что девушка слишком умна, чтоб попасться на эту байку, и поэтому сказал:
- Частная лицензия. Могу показать фотокопию.
- Спрячьте вашу грошовую фотокопию. О чем вы хотели поговорить с мамой?