Я схватил человека за воротник пальто и развернул к себе, одновременно толкая его назад, в слизь. Это был мой близнец. Будто смотришься в зеркало. Он заключил меня в объятия и поцеловал в щеку. Губы, глаза, подбородок каждая черточка - как у меня. Я обмяк, сраженный жаром его любви, а затем ощутил его зубы. Он впился зубами в мой рот, а руки его добрались до моего горла.
Я стал вырываться, мы оба упали, и я все пытался нащупать его глаза. Мы боролись на жестком перламутровом полу. В какой-то момент его хватка ослабла, и я вцепился руками в голову двойника, утопив большие пальцы в его глазах. Он не издал ни звука. Мои руки вдруг погрузились в эту голову, и знакомые черты просочились меж пальцев, как влажное тесто. Лицо его стало бесформенной массой, и когда я попытался убрать руки, они увязли в нем, как в жирном пудинге. С воплем я проснулся.
Горячий душ успокоил мои нервы. Через двадцать минут, выбритый и одетый, я ехал к своему гаражу. Оставив там "шеви", я пошел к киоску с провинциальными газетами, рядом с Таймс-Тауэр. Фото доктора Альберта Фаулера было на первой странице "Покипси Нью-Йоркер" за понедельник. Заголовок гласил: "ИЗВЕСТНЫЙ ДОКТОР НАЙДЕН МЕРТВЫМ". Я прочел всю заметку за завтраком в аптеке Уэлана на углу Парамаунт-Билдинг. Причиной смерти значилось самоубийство, хотя никакой записки не нашли. Тело обнаружено в понедельник утром двумя коллегами Фаулера, обеспокоенными тем, что он не явился на работу и не отвечал на звонки. Женщина на фотографии, которую покойный прижимал к груди, была его женой. О морфине и пропавшем кольце не упоминалось. Содержимое карманов покойного не приводилось, поэтому я так и не узнал, сам он снял кольцо или нет.
Я выпил вторую чашку кофе и отправился в контору, чтобы просмотреть почту. Там был обычный каждодневный хлам и письмо от одного человека из Пенсильвании, предлагавшего за десять долларов выслать почтой курс лекций по анализу сигаретного пепла. Я смахнул всю пачку в корзину для мусора и прикинул, чем мне сейчас заняться. Неплохо было бы съездить на Кони-Айленд и попытаться отыскать Мадам Зору, гадалку Джонни Фаворита, но я решил, что вначале стоит заглянуть в Гарлем. Эпифани Праудфут многое утаила от меня прошлым вечером.
Вынув из конторского сейфа свой "дипломат", я начал уже застегивать пальто, но тут зазвонил телефон. Это был междугородный заказной вызов от Корнелиуса Симпсона. Я сказал телефонистке, что беру оплату на себя.
- Горничная передала ваше послание, - произнес мужской голос. - Ей показалось, что у вас было что-то срочное.
- Вы Спайдер Симпсон?
- Да вроде бы.
- Мне хотелось поговорить с вами насчет Джонни Фаворита.
- а о чем именно?
- Ну, скажем, не встречали ли вы его последние пятнадцать лет?
Симпсон рассмеялся.
- В последний раз я видел Джонни сразу после Перл-Харбора.
- А что здесь смешного?
- 1 Ничего. Во всем, что касается Джонни, смешного мало.
- Так почему же вы рассмеялись?
- Я всегда смеюсь, как подумаю о том, сколько денег потерял, когда он надул меня, - объяснил Симпсон. - Это гораздо приятней, чем плакать. А в чем, собственно, дело?
- Я готовлю очерк для "Взгляда" о забытых певцах сороковых годов. Джонни Фаворит стоит первым в списке.
- Не в моем списке, приятель.
- Вот и славно, - согласился я. - Если беседовать только с его поклонниками, интересной статьи не получится.
- Единственным поклонниками Джонни был чужаки.
- Что вы знаете о его романе с девушкой из Вест-Индии, Эванджелиной Праудфут?
- Ни черта. В первый раз об этом слышу.
- Вы знали, что он интересовался вуду?
- Втыкать булавки в кукол? Что ж, это на него похоже. Джонни был с причудами. Всегда влезал во что-то странное.
- Например?
- Да вот, однажды, например, я увидел, как он ловит голубей на крыше нашей гостиницы. Мы были где-то на гастролях, не помню точно где, и он сидел там с большой сетью, словно какой-то чокнутый собаколов. Я решил, что ему, быть может, не понравилась гостиничная жратва, но после шоу заглянул к нему в номер, а он сидит там - перед ним на столе распотрошенный голубь, и тыкает ему карандашом в кишки.
- А зачем это было нужно?
- Вот и я спросил его о том же. А он бросил мне в ответ какое-то забавное слово, не помню какое, и когда я попросил растолковать его по-английски, он объяснил мне, что эта штука предсказывает будущее. Дескать, этим занимались жрецы в Древнем Риме.
- Да, похоже, он крепко влез в черную магию.
- В самую точку, приятель, - рассмеялся Спайдер Симпсон. - А не будь это потрохами голубя, так было бы черт знает чем другим - чайными листьями, гаданием по ладони или йогой. Он носил тяжелое золотое кольцо с древнееврейскими письменами. Хотя, насколько я знаю, он не был евреем.
- А кем он был?
- Будь я проклят, если знаю. Может, розенкрейцером18. Он носил в своем чемодане череп.
- Человеческий череп?
- Ну, когда-то он, конечно, принадлежал человеку. Джонни сказал, что череп из могилы какого-то парня, который убил десятерых. Божился, что он придает ему силы.
- Похоже, он вас разыгрывал.
- Может быть. Бывало, перед представлением, он часами сидел, уставившись на него. Если это шутка, то она как-то уж слишком хороша.
- А вы знали Маргарет Круземарк? - продолжал я.
- Маргарет как-ее?
- Невесту Джонни Фаворита?
- Ах да, дебютантка из высшего общества. Я встречал ее пару раз. А в чем дело?
- Как она выглядела?
- Очень хорошенькая. Не болтливая. Знаете, есть девушки, которые в основном говорят глазами.
- Я где-то слышал, что она предсказывала судьбу.
- Может быть. Но мне она не предсказывала.
- Почему они расстались?
- Понятия не имею.
- Вы не могли бы дать мне имена каких-нибудь старых друзей Джонни? Людей, которые могли бы помочь мне с очерком?
- Слушай, друг, кроме костяной головы в чемодане, у Джонни не было ни единого друга на свете.