- Зачем?
- Он не сказал мне зачем. Он детектив.
- Полицейский?
- Нет, частный детектив. Что все это значит?
Слабо звякнул фарфор, и Маргарет Круземарк сказала:
- Я не уверена, что знаю. Он побывал здесь. Не сказал, что он детектив, притворился клиентом. Я знаю, это покажется грубостью, но я прошу тебя уйти. Меня ждет одно дело. Боюсь, это срочно.
- Вы думаете, мы в опасности? - Голос Эпифани дрогнул
на последнем слове.
- Не знаю, что и думать. Если Джонатан вернулся, может случиться все что угодно.
- Вчера в Гарлеме убили одного человека, - выпалила Эпифани. - Моего друга. Он знал маму, и Джонни тоже. Мистер Энджел расспрашивал этого человека.
Послышался скрип стула по паркету.
- Мне нужно идти, - сказала Маргарет Круземарк. - Вставай, живее, я возьму твое пальто, и мы спустимся вместе.
Звук приближающихся шагов. Я сорвал с двери контактный микрофон и, выдернув из аппарата наушник, сунул все добро в карман. Держа "дипломат" под мышкой, я промчался по длинному коридору будто гончая, нагоняющая зайца. Я ухватился за перила, чтоб не упасть, и понесся сломя голову вниз по пожарной лестнице.
Ждать лифта на девятом этаже было слишком рискованно: велика вероятность встретиться с ними в одной кабине, поэтому пришлось поработать ногами. Задыхаясь, я выскочил в пустой вестибюль и уставился на лифтовые стрелки: левая ползла вверх, правая - вниз. В любую секунду дамы могли быть здесь.
Я выбежал на тротуар, спотыкаясь пересек Седьмую авеню - мне уже было не до машин - и только очутившись на противоположной стороне, позволил себе небольшую передышку: стал прохаживаться у входа в здание Осборн-Апартментс, сипя, будто жертва эмфиземы26. Проходившая мимо гувернантка с детской коляской сочувственно поцокала языком.
Глава двадцать шестая
Выйдя из здания, Эпифани и Круземарк направились к Пятьдесят седьмой улице. Я двигался прогулочным шагом по противоположной стороне авеню, держась вровень с ними. На углу Маргарет Круземарк простилась с Эпифани, нежно поцеловав ее в щеку, как тетушки, прощающаяся с любимой племянницей.
Когда зажегся зеленый свет, Эпифани двинулась в мою сторону, через Седьмую авеню. Маргарет Круземарк, лихорадочно размахивая рукой, пыталась поймать такси. Я подозвал к тротуару новенький "кэб" с включенным индикатором на крыше и влез внутрь прежде, чем меня заметила Эпифани.
- Куда едем, мистер? - осведомился круглолицый таксист.
- Хочешь получить пару долларов сверх счетчика?
- А что надо делать?
- Проследить за машиной. Остановись-ка на минуту у "Русской чайной".
Он сделал, как я просил, и повернулся, чтобы посмотреть на мои документы. Я позволил ему взглянуть на "жетон", пришпиленный к бумажнику, и сказал:
- Видишь даму в твидовом пальто? Она садится в тачку возле Карнеги-холла? Не упусти ее.
- Это пара пустяков.
Указанное такси резко развернулось на Пятьдесят седьмой улице и двинулось обратно по Седьмой авеню. Нам удалось повторить маневр, не привлекая к себе внимания, и мы тронули следом, держась за полквартала от них. Круглолицый поймал мой взгляд в зеркальце и улыбнулся:
- Ты обещал пятерку, парень, верно?
- Пятерку и получишь, если тебя не заметят.
- Я в своем деле дока.
Мы проехали по Седьмой до Таймс-сквер, мимо моей конторы, и тут первое такси свернуло налево и помчалось по Сорок второй улице. Искусно маневрируя в потоке машин, мы не отрывались от них, но старались держаться на расстоянии, чтобы не вызвать подозрений; один раз, видя, что мы отстаем, таксист газанул и проскочил на красный у Пятой авеню.
Два квартала между Пятой и Центральным вокзалом были забиты машинами, и движение резко замедлилось.
- Видел бы ты это местечко вчера, - извиняющимся тоном произнес таксист. - Тут был парад в честь Святого Пэдди27. Заварили кашу на весь день...
Такси Маргарет Круземарк снова повернуло к центру на Лексингтон-авеню, и я заметил, как оно останавливается у Крайслер-Билдинг. На его крыше вспыхнул индикатор "свободен". Дама вылезла.
- Останови-ка здесь, - попросил я, и шофер подъехал к Чейнин-Билдинг. На счетчике набежало полтора доллара. Я протянул ему семь: он отработал эти монеты до единого цента.
Я зашагал через Лексингтон-авеню. Первая машина уже испарилась, - как и Маргарет Круземарк. Но это не имело значения. Я знал, куда она направляется. Пройдя через вращающиеся двери и очутившись в вестибюле, отделанном мрамором и хромом, я сверился с указателем и обнаружил, что компания "Круземарк Маритайм, Инк." находится на сорок пятом этаже.
Я уже выходил из лифта, когда сообразил, что мне нельзя встречаться с Круземарками. Сейчас они с легкостью могли побить все мои козыри. Дочь выяснила, что я разыскиваю Джонни Фаворита, и помчалась прямо к папаше. Очевидно, то, что Маргарет хотела ему сообщить, было очень важным, и она не решилась доверить это телефону. Я немало бы дал за то, чтобы услышать их дружескую беседу за семейным стадом, и в эту минуту - о, счастье! - заметил мойщика окон, собирающегося приступить к работе.
Он был лысый, пожилой, со вдавленным носом, какой бывает у боксеров. Мойщик шел по блестящему коридору, фальшиво насвистывая прошлогодний шлягер "Птичник". На нем был зеленый комбинезон, а крепления страховочного пояса болтались позади, напоминая пару расстегнутых подтяжек.
- Минутку, приятель! - позвал я, и он, оборвав мелодию, замер со сложенными в трубочку - будто в ожидании поцелуя - губами. - Держу пари, ты не сможешь сказать мне, чей портрет находится на пятидесятидолларовой бумажке.
- А в чем дело? Это что, телепередача "Откровенная камера"?
- Ни в коем случае. Просто я держу пари, что ты не знаешь, чье лицо изображено на полтиннике.
- Ну ладно, умник: это Томас Джефферсон.
- Ты ошибся.
- Да неужели?.. Ну и что с того?
Вытащив бумажник, я извлек из него сложенную полусотенную, которую ношу при себе на крайний случай, например - для непредвиденной взятки, и поднял так, чтобы он увидел ее достоинство.
- Мне показалось, тебе захочется глянуть на счастливчика-президента.
Мойщик окон кашлянул и моргнул.
- Ты что, чокнутый, или как?
- Сколько тебе платят? - продолжал я. - Не стесняйся, выкладывай. Надеюсь, это не секрет?
- Четыре пятьдесят в час, благодаря профсоюзу.