Около восьми часов мы ехали через парк на окраину города. Когда мы проезжали Меер, я спросил Эпифани, почему в ту ночь их группа совершала жертвоприношение здесь, под звездами, вместо того чтобы сделать это у себя в хумфо. Она что-то пробормотала о древесных лоа.
- Лоа!
- Это духи. Воплощения Бога. Много-много лоа. Рада лоа, Петро лоа: добрые и злые. Дамбалла - тоже лоа. Баде - это лоа ветра; Согбо - лоа молнии; Барон Самди - хранитель Кладбища, повелитель секса и страсти; Папаша Легба присматривает за нашими домами и местами, где мы собираемся, за воротами и изгородями. Мэтр Каррефур стережет все перекрестки дорог.
- Должно быть, он мой патрон, - заметил я.
- Он покровитель колдунов...
Когда-то Новый Храм Надежды на Сто сорок четвертой улице был кинотеатром. Над входом висел старый навес, украшенный футовыми буквами "ЭЛЬ СИФР". Я поставил машину в конце квартала и взял Эпифани за руку, когда мы шли назад, к ярким огням.
- Почему ты интересуешься Сифром? - спросила она.
- Он волшебник из моих снов.
- Сифр?
- Или доктор Сайфер, - как угодно.
- Ты знаешь его?
- Роль "свами" - одна из многих, на которые он способен. Он все равно что хамелеон.
Эпифани крепко ехала мою руку.
- Будь осторожен, Гарри, прошу тебя.
- Постараюсь, - пообещал я.
- Не шути. Если этот человек действительно таков, как ты говоришь, он владеет большой силой. С ним нельзя шутить.
- Войдем внутрь.
У пустой кассовой будки помещался картонный силуэт Луи Сифра, подзывающего верующих рукой. Вестибюль представлял собой алебастровую золоченую пагоду, интерьер бывшего кинотеатра. На месте буфета с воздушной кукурузой и тянучками находилась стойка с полным набором духовной литературы.
Мы нашли себе места у бокового прохода. За плотно задернутым красно-золотым занавесом бормотал орган. Оркестровая яма и балкон были полны зрителей. Казалось, никто, кроме меня, не замечал, что я единственный белый.
- Какую веру здесь исповедают? - шепнул я.
- Баптистскую, в основном, на свой лад, - Эпифани сложила затянутые в перчатки руки на коленях. - Это церковь Любви. Неужели ты никогда о ней не слыхал?
Я признался в собственном невежестве.
- Так вот: у ее Преподобного автомобиль больше твоей конторы раз в пять, - объяснила она.
Освещение в зале пригасло, органная музыка усилилась, и занавес раздвинулся, открывая хор из ста человек, сгруппированный в форме креста. Конгрегация поднялась со своих мест с пением "Был Иисусе рыбаком". Я присоединился к хлопанью в ладоши и одарил улыбкой Эпифани; та наблюдала за происходящим с суровой отстраненностью истинно верующей среди варваров. Музыка достигла крещендо, и на сцене появился маленький смуглый человек в одежде из белого атласа. На обеих его руках блестели алмазы. Хор смешал порядок и, маршируя с четкостью оловянных солдатиков, образовал вокруг него ряды белых мантий, напоминающие лучи света, отбрасываемого полной луной.
Поймав взгляд Эпифани, я прошептал одними губами:
- Это Преподобный? Она кивнула.
- Прошу вас сесть, братья и сестры, - произнес с середины сцены Преподобный отец. Голос у него был до смешного высокий и визгливый, как у распорядителя на детских праздниках.
- Братья и сестры, я с любовью приветствую вас в Новом Храме Надежды. Я радуюсь при виде вашего счастья. Как вы знаете, сегодня не простое собрание. Нам выпала честь принимать в этот вечер очень святого, очень известного человека. Хотя он не исповедует нашей веры, я уважаю этого человека, ибо он кладезь мудрости, из коего многое можно почерпнуть; Вы извлечете большую пользу, внимательно выслушав нашего почтенного гостя по имени Эль Сифр.
Преподобный повернулся и протянул руки к кулисам. Хор запел "Новый день уж рассветает". Конгрегация захлопала в ладоши, и на сцене появился вырядившийся султаном Луи Сифр.
Я пошарил в "дипломате" в поисках десятикратного бинокля. Задрапированный в расшитые халаты и увенчанный тюрбаном, Эль Сифр мог быть и другим человеком, но, настроив бинокль, я безошибочно узнал своего клиента.
- А вот и Мавр, я узнаю его трубу, - шепнул я Эпифани.
- Что?
- Шекспир.
Эль Сифр приветствовал аудиторию причудливым поклоном.
- Да снизойдет на вас благодать, - произнес он, - ибо разве не писано, что Рай открыт всякому, кто лишь осмелится войти?
По конгрегации прошелестело эхом многоголосое "аминь".
- Этот мир принадлежит сильным, а не слабым. Разве не так? Лев поглощает овечек, ястреб упивается кровью воробья. Кто отрицает это, тот отрицает порядок Вселенной.
- Так оно и есть, - страстно выкрикнул голос с балкона.
- Нагорная проповедь навыворот, - краешком рта пробормотала Эпифани.
Эль Сифр разгуливал по сцене. Его ладони были покорно сложены, но глаз горели неприкрытой яростью.
- Рука, владеющая плетью, влечет телегу. Плоть всадника не чувствует уколы шпор. Чтобы стать сильным, требуется лишь усилие воли. Сделайте выбор: будьте волком, а не газелью.
Конгрегация реагировала на каждое слово аплодисментами и одобрительными выкриками. Его слова повторяли хором, будто Священное Писание. "Будь волком... волком..." - твердили они.
- Оглянитесь на тесные от людей улицы. Разве не сильный правит?
- Сильный! Сильный правит!
- А слабый лишь молча страдает!
- Аминь. Еще как страдает!
- Там, на улицах, - джунгли, и выживает лишь сильный.
- Только сильный...
- Уподобьтесь льву и волку, а не ягненку. Пусть режут глотки другим. Не покоряйтесь трусливому стадному инстинкту. Закаляйте сердца смелыми делами. Если остается один победитель - пусть им будет кто-то из вас!