- Несколько раз Марта, как я поняла по описанию, и еще молодой человек...
- Где работает Хиггинс?
- Соседи не знают. Он ни с кем не разговаривал... Приезжал на день-два, потом опять пропадал на неделю...
- На чем он приезжал?
- На машине. Ярко-красный "хиллман" с откидывающимся верхом...
- Браво, - говорю я, - у вас явные способности, малыш!
Она скромно опускает глаза.
Мы подходим к пабу. Три ступеньки. В этой стране нужно обязательно пройти по нескольким ступенькам вниз или вверх, чтобы куда-то попасть.
Мы садимся в баре.
- Что вы будете пить? - осведомляюсь я вежливо.
- То же, что и вы, - отвечает она.
- Я - виски...
- Я тоже.
- Двойное виски...
- Тогда два двойных...
- Ваше сердечко страдает?
- Есть такое дело...
Бармен наливает нам два стакана виски, оставив место, лишь чтобы положить туда по куску льда. Мы пьем с наслаждением... Звучит тихая приятная музыка, причем не какая-то там американская, а настоящая французская. И это доставляет мне такое же удовольствие, как и алкоголь...
- Может, позвоним? - намекаю я. - Но, заметьте, мы никуда не спешим, а, учитывая положение дел, спешить вообще некуда...
Грейс спрыгивает со своего табурета.
- Пошли...
Мы втискиваемся в узкую кабинку в глубине зала.
- Попросите соединить со Скотленд-ярдом, - говорю я, - а как только они ответят, позовите инспектора Брандона для комиссара Сан-Антонио. Я буду с ним разговаривать сам, так как он понимает мой красивый язык.
Грейс кивает и начинает объясняться с телефонисткой.
В этой узкой деревянной клетке я чувствую ее всю. Тепло ее тела, тонкий аромат духов... Наши тела плотно прижаты друг к другу, и я ощущаю, еще немного, и может случиться так, что ваш дорогой Сан-Антонио получит пощечину - будьте здоровы!
Грейс разговаривает, потом умолкает, затем снова что-то произносит...
Очевидно, ее уже соединили со Скотленд-Ярдом, где велят подождать...
Наконец она передает мне трубку.
Эбонитовый микрофон сохраняет запах ее помады... Тепло ее дыхания...
Грейс хочет выскользнуть из кабины, но я удерживаю ее, прижимая к стенке. Она не двигается, никак не реагирует, только лишь дыхание становится чуть чаще, чуть сильнее.
- Алло! - слышу я далекий голос.
- Брандон?
- Yes...
- Это комиссар Сан-Антонио...
- О-о! Как ваши дела, коллега?
- Лучше, чем у Марты Обюртен... Он испускает какую-то непонятную тираду, затем любопытствует:
- С ней случилось несчастье?
- Можно и так сказать. Она похоронена в саду некоего Хигтинса, это на Кастой-Маркет, дом сто двадцать два.
- Что вы сказали?
Он, похоже, ошарашен, этот инспектор лучшей в мире полиции.
- Как вам удалось найти?
- По нюхомеру...
- Что это за инструмент? Я смеюсь.
- Это патентованный французский прибор, дорогой друг... Я хотел поговорить с девушкой, но она пропала. Тогда я решил ее поискать. Вот нашел. Только, пожалуйста, мне не хотелось бы лезть в это дело, поэтому займитесь им сами. Хорошо? У меня время очень ограничено, а мне еще столько нужно сделать, чтобы дойти до конца...
- Что вы имеете в виду под "дойти до конца"?
- Докопаться до истины. Я знаю, и вот вам доказательство, что за банальным преступлением Ролле скрывается что-то серьезное, понимаете, Брандон? Вот увидите, мы еще найдем горшок роз в один из дней...
- Найдем... что?
Я вздыхаю... Нет, решительно никогда я не смогу привыкнуть к этой стране.
- Вы приедете сюда?