— Обычно.
В кафетерии они были вдвоем.
— Ты не хочешь идти домой, не так ли, Пепп?
— Большие неприятности, — ответил Пепп. — Налогоплательщики никак не выделят денег на новую крышу для тюрьмы. — Он высморкался в бумажную салфетку. — А старая не крыша, а дыра.
— Да. Я об этом слышала.
— Наверное, нет в округе человека, кто бы не слышал. — Пепп вновь чихнул. — И теперь я должен предупреждать всех, что на свободе опасный преступник. А преступник этот — любимчик округа. — Он уставился в темноту за окном кафетерия. — Пустой номер. Парень знает здешние леса лучше ястреба. И хитер, как лис. И наверное, девяносто процентов жителей округа не верят, что он способен на убийство этой Саймс. Они не моргнув глазом укроют его от закона. — Пепп помолчал. — А те, кто не верит в его невиновность, скорее застрелят его из злобы, чем приведут в тюрьму.
Фейрер улыбнулась:
— Кузен-заложник не помог?
— Так мои помощники взяли заложника?
— Об этом они шептались, когда пришли поужинать. Как я понимаю, идея не твоя.
— Разумеется, не моя. Я их отругал, но не дал сказать ни слова. Глупцы. Насколько мне известно, в полицейской работе методы ближневосточной политики неприменимы.
Фейрер положила локти на прилавок, наклонилась вперед:
— Я слышала, Марта Джейн много чего наговорила про тебя, Пепп.
Под короткими рукавами униформы Пепп видел белоснежные, изящные предплечья с упругой кожей.
— Ты, наверное, услышала об этом раньше меня.
— Скорее всего.
— А есть что-нибудь такое, чего ты не слышишь, Фейрер?
— Если и есть, то совсем немного.
— Управлению шерифа пора нанимать тебя на службу. Нам нужен департамент разведки.
— Еда, что спиртное, Пепп. У людей развязываются языки.
— Так трудно сосредоточиться на работе. — Пепп изучал дно пустой кофейной чашки. — Стараюсь думать, где сейчас Скайлар, что надо делать, а мысли возвращаются к двадцати двум годам, прожитым с Мартой Джейн... Сэмми в университете...
Фейрер прошлась взглядом по стене над головой Пеппа.
— Как я понимаю, домой ты не поедешь. Пепп сухо улыбнулся:
— В тюрьме есть одна пустая камера.
— Ты уже там спал, Пепп? В тюремной камере?
— Да.
— Повезло тебе с женой.
— У нас давно уже нелады.
Фейрер выпрямилась:
— Я собираюсь закрываться. Почему бы тебе не подняться в мою квартиру, Пепп? Прими душ. Я приду, как только приберусь здесь.
Пепп вытаращился на Фейрер:
— Я не могу этого сделать.
Фейрер пожала плечами:
— Почему?
— Я собираюсь разводиться. Я не могу подняться в твою квартиру. Даже на несколько минут.
Фейрер смотрела на фризеры.
— Я-то рассчитывала, что ты проведешь со мной ночь.
— Разве я могу так поступить с тобой? Если мы проведем ночь вместе, завтра об этом будет говорить весь округ.
Фейрер искоса взглянула на Пеппа:
— Обо мне никто не сплетничает, Пепп. Во всяком случае, в последнее время. Я живу и работаю двадцать четыре часа в сутки у всех на глазах на городской площади. И о тебе, кроме Марты Джейн, никто никогда ничего не говорил.
— Я помню Фейрер Келли из начальной школы. Как ты тогда выглядела. Желтые косички и поцарапанные коленки.
— Чушь, Пепп. Ты мне всегда нравился. Или ты об этом не подозревал?
Пепп рассмеялся:
— Если ты неровно дышала ко мне, почему ты каждое утро двенадцать лет подряд ставила передо мной маленький стаканчик сливок, зная, что я пью черный кофе?
— Просто хотела, чтобы ты обратил на меня внимание.
— Похоже, не очень старалась.
— Это ты медленно соображаешь.
Они улыбнулись друг другу через прилавок.
— Я подозревал, — у Пеппа перехватило горло. — Но я помнил, как ты сказала, купив этот кафетерий, что с мужчинами ты покончила.