— Ему хватило бы ума, чтобы украсть драгоценности?
— Несомненно.
— Вы считаете, их украл он?
— Нет.
— Почему нет? Он приезжает в пять часов, видит драгоценности, потом узнает, сколько они стоят, и не проходит и двенадцати часов, как они пропадают.
— Зачем они ему?
— Разве плохо заполучить пять миллионов долларов?
— Он бы не знал, что делать с драгоценностями, как обратить их в наличные.
— Такие мелочи обычно людей не останавливают.
— Послушайте, лейтенант, Скайлар приехал из тех мест, где люди не запирают дома, автомобили…
— В Теннесси нет грабежей?
— Наверное, есть. Но сбыть драгоценности ему бы не удалось.
— Сейчас, возможно, и нет. Может, он собирается подержать их несколько лет. Мудрое решение.
— Я не могу представить себе Скайлара вором.
— Есть воры, которые никогда не крали раньше. Ваши слова: у всех что-то случается впервые. В данном случае мотивом может служить как чувство обиды, так и жадность.
— Чувство обиды?
— Конечно. Деревенский парень приезжает в гости к богатым кузену и кузинам, видит, сколько всего у них есть, их роскошное поместье на берегу реки, бассейн, дорогие автомобили, слуги. А тут еще Колдер, а может, и ваша мать, и вы все с пренебрежением воспринимаете его манеру говорить, его одежду, его внешний вид. Колдер-то точно держит его за неотесанного мужлана. Как вы сказали, он далеко не глуп. Вы думаете, он этого не понимает?
— То есть он украл драгоценности в отместку за то, что мы немного посмеялись над ним? — Джон отвел глаза. — Возможно. Он обидчивый, хотя старается этого не показывать.
— Если он украл драгоценности, где он их мог спрятать?
— Откуда мне знать?
— Будьте начеку, а?
— Хорошо.
— А куда так рано уехала мисс Эпплярд?
— Понятия не имею.
— Она не говорила, что ей надо куда-то поехать с самого утра?
— Нет, не говорила.
— А ее не беспокоит, что вас может встревожить ее внезапный отъезд?
— Ее поступки меня не тревожат.
Лейтенант Кобб улыбнулся этому самоуверенному молодому человеку.
— Тем самым вы хотите сказать, что плевать вы на нее хотели. А она — на вас.
— Позвольте поблагодарить вас зато, что смогли принять меня в субботу утром. — Джонеси потупилась. — Прошлой ночью мне приснился сон, о котором я хочу поговорить с вами. Очень тревожный.
Хотя в кабинете и стоял стол, доктор Макбрайд не сидела за ним. Положив ногу на ногу, с блокнотом на колене, она расположилась в удобном, обшитом ярким ситчиком кресле, так же как и Джонеси.
— Очень тревожный? — переспросила доктор Макбрайд.
Магнитофон на столе она включила перед тем, как сесть в кресло.
— Такой реальный, — добавила Джонеси. — Я не помню такого реального сна.
— Расскажи.
— Этой ночью я лежала в кровати в спальне для гостей, в которой всегда сплю, если остаюсь на ночь в «Пэкстон лендинг».
— Это сон? Или ты действительно ночевала в «Пэкстон лендинг»?
— Прошлую ночь я провела в «Пэкстон лендинг». В маленькой спальне. Да, это сон.
— Тебе снилось, что ты спишь в кровати в этой комнате, когда ты действительно спала в кровати в этой комнате? Правильно я тебя поняла?
— Да.
— Что тебе снилось? Когда?
— Перед рассветом.
— Понятно. И ты спала.
— Я спала. Я услышала, как открылась дверь в коридор. Я посмотрела на дверь. Увидела стоящего в дверном проеме совершенно голого стройного молодого мужчину. Освещенного тусклыми коридорными лампами. Широкие плечи, узкие бедра, длинные мускулистые руки и ноги. Нос и рот я видела в профиль. Он повернул голову, словно прислушиваясь. Его рука лежала на наружной дверной ручке. Потом он повернулся боком и закрыл за собой дверь. Свет выхватил из темноты загорелую кожу его груди, живота, ног.
— Какой свет?
— На столике у двери горел ночник.
— Как я понимаю, в твою комнату вошел не Джон.
— Нет. Кузен Джона, Скайлар.