Поддерживая Колдер под локоть, Джон повел ее к дому.
— Вижу, вы вчера погуляли.
— Этот негодяй…
— Том? Да?
— Скайлар.
— А что Скайлар?
— Негодяй.
— Скайлар негодяй?
— Что он там делал?
— Где?
— Посреди дороги.
— Скайлар стоял посреди дороги?
— Хватит об этом. Доведи меня до кровати. Мне надо…
— Что? Что тебе надо?
— Не знаю.
Джон уложил Колдер в ее постель.
Приняв душ, прошел в комнату Джинни.
В компьютере нашел список имен, адресов, телефонных номеров ее друзей и знакомых, распечатал его.
Там же были школьные сочинения.
Незаконченное любовное письмо Алексу Броудбенту, начинающееся словами: «Дорогой мистер Броудбент…» С частыми упоминаниями лунного света, розовых лепестков и симфонических оркестров.
Имелся в компьютере и дневник. Чуть ли не в каждой записи упоминалась Луиз Оглторп с самыми нелестными эпитетами и обещаниями посчитаться с ней. Дневник Джон стер. Действительно, Джинни всегда злилась на Луиз за то, что та все делала лучше ее, но Джон не сомневался, что его сестра никогда не перешла бы от слов к делу.
Нашел Джон и набросок рассказа. О том, как одна девочка решила отомстить второй девочке. Они знали друг друга всю жизнь, и вторая девочка постоянно «досаждала» первой.
Две девочки стояли на узком железнодорожном мосту. Приближался поезд…
Джон стер и рассказ.
Вернувшись к себе, Джон начал обзванивать друзей и знакомых Джинни. Большинство говорили, что им уже звонила миссис Уитфилд. Почти все спрашивали, не случилось ли чего.
— Нет, нет, — отвечал Джон. — Просто приехал один человек, который хочет повидаться с ней.
Тремя этажами ниже зазвонил телефон.
Кроме хозяйки, миссис Фиц, которая приветствовала Скайлара и Джона в пансионе на Марли-стрит и показала Скайлару его комнату на четвертом этаже, после полудня во всем доме в воскресенье на День труда, похоже, не осталось ни души.
— Я думаю, здесь ты временно, — при расставании сказал Скайлару Джон. — После того как у тебя появятся друзья, ты скорее всего захочешь переселиться поближе к ним.
После его ухода дверь в прогревшуюся за день комнату Скайлар оставил открытой.
Он развешивал одежду на липкие плечики.
Телефон все звонил.
Наконец без рубашки, в одних шортах Скайлар слетел вниз.
В выложенном мрамором холле пансиона, изначально построенного как семейный особняк, Скайлар снял трубку с рычага.
— Алло?
— Могу я поговорить со Скайларом Уитфилдом?
— Дядя Уэйн?
— Скайлар?
— Да, сэр.
— Скайлар, я подумал, тебе будет интересно узнать, что мне только что звонил лейтенант Кобб. Он говорит, что у них есть подозреваемый в деле о краже драгоценностей твоей тети Лейси.
— Они нашли украшения?
— Нет, но они узнали среди сотрудников, которых фирма, обеспечивающая подготовку приема, прислала к нам в пятницу утром, женщину, сбежавшую из Миннесоты после того, как в феврале ее выпустили под залог до суда. Обвинялась она в краже. В данный момент полиция не может найти эту женщину. Судя по всему, она покинула Бостон, а может, и Массачусетс.
— Она? Женщина-вор?
— Именно так. Она не появилась на работе в субботу. Исчезла. Ее соседка по комнате не знает, куда она направилась.
— Вы в это верите? Как она могла узнать об украшениях? Вы говорите, что она была в доме в пятницу утром. Насколько я понимаю, украшения привезли только к вечеру.
— Она могла слышать разговоры. Слуги говорили об охраннике, который должен был сопровождать меня из банка.
— Как она узнала о сейфе?
— Стенной сейф в кабинете — обычное дело. Слуги могли упомянуть о том, что охранник проведет ночь в кабинете. Я просто хотел тебе сказать, что в списке подозреваемых ты теперь не на первой строчке.
— Да ладно! Мне никогда и нигде не удается удержаться на первой строчке.