— Евгений Евгеньевич, вы водку – любите?
Жихарев просветлел лицом, поднял глаза от планшета и коротко ответил:
— Люблю...
— Тогда предлагаю часиков в шесть отметить начало учёбы, удачную рыбалку, знакомство… — я поймал насторожённый взгляд, — чуть-чуть, для разогрева, потому что вечером в кабаре нас будут ждать две цыпочки, и с ними ещё коктейли пить… а дальше как пойдёт. Вот.
Евгений Евгеньевич внимательно слушал мой план, улыбаясь сперва недоверчиво, а потом всё шире и шире.
— Вот! — повторил он за мной. — Вот с первого взгляда в тебе не ошибся, Чернов! Свой человек!
Мы поржали, я добрал себе вторую тарелку завтрака, доел и побежал в соседний корпус на «анатомию разломных тварей».
По дороге отдал белкам приказ – кинуть две бутылки на лёд. «Чтобы к вечеру у меня была густая тягучая водчелла!»
У нас в комнате холодильник имелся. И даже два. Это был гостиничный вариант – крохотная камера, вмонтированная в нижний ящик прикроватной тумбочки. В таких ещё держат мини-бар.
«Буит зделана» — ответил Чип.
И вот тут у меня два варианта. Либо пушистый говнюк рисуется и заглаживает свой утренний косяк с газировкой, либо же я чего-то не знаю. Не знаю, но подозреваю. Может статься так, что Чип сам не дурак выпить, и рассчитывает присоединиться к застолью.
Хм-м-м... А белки вообще пьют?
Пожалуй, надо бы задать этот вопрос преподу по анатомии разломных тварей.
Нетрудно догадаться, что кабинет по этому предмету находился там же, где и лазарет. Преподавателем оказалось очкастое юное дарование из США с ирландскими корнями, господин Шелдон Мёрфи.
Реально, очень юное для своего статуса. Мёрфи едва разменял четвёртый десяток, а уже имел хренову гору научных степеней и даже выиграл какой-то исследовательский грант. Высокий, бледный, чем-то несильно похожий на Веневитина. А может быть и сильно, за маской не разглядеть...
В Арапахо он как раз с какими-то исследованиями. Всё это он нам изложил с гордо поднятой головой в качестве приветствия.
Да, преподаватель встретил нас уже в хирургическом одеянии. Маска, шапочка, халат, перчатки по локоть и фонарик на лбу.
— Среди вас есть кто-нибудь, кто не переносит вида крови? — спросил Мёрфи, а когда по аудитории поползли смешки, сперва недоумённо обвёл всех взглядом, а потом вдруг хлопнул себя по лбу, едва не своротив фонарик. — Простите, я на базе всего месяц. Никак не привыкну, что мои студенты егеря, и вам это всё, должно быть, привычно.
Преподаватель поиграл бровями, поправляя фонарик, оттянул и щёлкнул правой перчаткой.
— Что ж, тогда теория отменяется! — радостно провозгласил Мёрфи. — У нас будет больше времени для практики! Проследуйте за мной в операционную.
Никогда таких операционных не видел. Прям как будто камерный зал в театре. Три ряда стульчиков по десять в ряд, и каждый следующий ряд выше предыдущего, так чтобы всем было хорошо видно.
По центру – стол, над ним – люстра, или как это у хирургов называется. В общем, светильник.
А на столе – мёртвая разломная хреновина.
Зверюга явно была дальним родичем носорога, вот только поменьше размером и странного чёрно-жёлтого окраса. Не природного чёрно-жёлтого, а блестящего; прямо вот как будто глянцевого.
Собственно говоря, из этого и проистекала наша лекция.
Мёрфи рассказал о том-де, что, несмотря на причудливость иных миров, не говоря уже о разломах, эволюционная логика так или иначе присутствует везде и даже вид магически-одарённых существ должен был из чего-то развиться. А один из эволюционных стереотипов связан с тем, что яркий окрас – это признак ядовитости.
— Проверим! — сказал Мёрфи и врубил болгарку.
Молодые ассистентки так мило утирали с его лица сгустки крови и костяное крошево. Так заботливо. И при этом с таким обожанием смотрели на своего начальника, что я сразу же понял...
Долбятся.
Даю десять против одного, что долбятся.
— Что и требовалось доказать! — препод заглушил агрегат и аккуратно, двумя пальчиками, вытянул из головы монстра склизкий комочек плоти. — Ядовитая железа! Яда в ней предостаточно и, – как знать? – возможно, он может впитываться через кожу. Проверять мы этого, конечно, не будем. Но моя обязанность как преподавателя, предупредить вас: будьте осторожны при извлечении ядер из таких вот цветастых уродцев.
Мёрфи выкинул в урну отросток и перчатки.
— Так...
Ассистентки натянули на хирурга новые перчатки. Кажется, если бы он приказал, они бы сделали это ртом.
— ...ну а теперь немного практики для вас. Кто хочет извлечь ядро? Есть желающие?
О! А вот это мой шанс выделиться и повысить свои шансы на сдачу экзаменов экстерном!
Буквально на долю секунды я прикрыл глаза, чтобы глянуть через верхний слой теней на носорога. Этого мне хватило, чтобы убедиться, что это именно тот вид носорога, знакомый мне по прошлой жизни, на который я и подумал. Его особенность в том, что ядрышко размером с наполовину обсосанную барбариску у него располагается не как у большинства животных в желудочке, а глубже, рядом с гипофизом. И если этого не знать, можно подумать, что ядрышко не сформировалось.
После чего я, как в школе, поднял руку вверх.
— Спускайтесь! — сказал мне Мёрфи. — Ваша фамилия?
— Чернов. Артём Чернов.
— Девочки, наденьте на Чернова халат и перчатки.
Ну а дальше... дальше всё, как по маслу. Кто отличник? Я отличник! Если так и дальше пойдёт, то скоро буду классный журнал носить.
Вообще Шелдон Мёрфи оказался хоть и чудаковатым, но интересным. И рассказывал действительно полезные вещи. Я-то их, конечно, знал, но само изложение, следует признать, было достаточно увлекательным. Молодой профессор не боялся испачкать руки, и даже ходил в разломы, чтобы понять некоторые важные для него вещи. Так что три часа пролетели почти незаметно.
У него выявился только один недостаток – полное отсутствие хоть чего-то, напоминающего чувство юмора.
После анатомии мы пошли на обед. Я снова уселся рядом с Веневитиным и мы вроде как даже поболтали ни о чём. Я больше не посягал на нежные чувства неврастеничной принцесски, и та начала остывать.
Кормили вкусно, кормили сытно. Но! С первыми блюдами у них здесь совсем беда. На выбор чаудер, чаудер или чаудер. Я, конечно же, взял эту белёсую бурдинушку с кукурузой и запахом рыбы, но остался крайне недоволен.
Да и вообще заметил, что из гарнизона всего несколько человек ели первое, и каждый морщился. Хм-м-м. Интересно. Что есть причина, а что следствие? Это местные не уважают супы и потому их хреново готовят или же готовят хреново, вот и не едят? В любом случае, с этим стоит при случае разобраться. Где борщ-то? Где щавелевые щи с яйцом? Рассольник где!?
Потолкую с поварами, при удобном случае.
После обеда меня начало рубить в сон. Всё-таки больше суток на ногах — это не просто. Так что на физподготовке вместо тягания железяк я прибился к девкам и пошёл в зал медитации. О-о-о-о! Сколько же манящих цветных лосин было вокруг. Сколько обтягивающих топиков! Сколько ложбин, что так и мечтают открыть мне свои тайны!
Н-да. Сначала ассистентки Мёрфи, а теперь вот это. Похоже, кто-то хорошо напитался разломной энергией, так, что аж пар из ушей, а не спустил. Пар не спустил.
Так...
Ладно...
Медитация, стало быть. Отличный повод набраться сил для вечера. Поспать в лотосе? Да как нехрен-нахрен, лишь бы не начать храпеть. И вот, пока мои сокурсницы гоняли по телу приятные волны тепла и семимильными шагами топали в сторону осознанности, я бессовестно дрых.
Занятие почему-то закончилось раньше положенного времени. От удара гонга я не проснулся, зато проснулся от тычка в плечо.
— Эй, — сказал смутно знакомый девичий голосок. — Чернов.
— М-м-м? — я открыл глаза и улыбнулся. — Ми-и-и-иси. И Иси. Привет, девчонки!
— Нужно поговорить, — нахмурилась Миси.
— Всегда к вашим услугам. Даже несмотря на то, что вы меня так тщательно избегаете и даже не здороваетесь. А я ведь живой человек, девочки! У меня ведь чувства! После того, что вы сделали с бедным беззащитным мной в поезде, вы просто обязаны были...
— Хватит паясничать! — вмешалась Иси. — Говори, что ты сделал!?
— А что я сделал?
— Как ты отзеркалил нашу магию!?
— Э-э-э... что?
— Что слышал, Чернов! Как ты привязал нас к себе!?
О-хо-хо!
Вот оно как, получается? Вот почему у них такие моськи были недовольные? Если коротко, то вот моя версия случившегося:
Две молодые любовные магички решили совместить приятное с полезным и попрактиковаться на молодом русском физике, который в одно лицо закрыл блуждающий разлом. Вот только они не ожидали, что физик не только физик, а ещё и... как там? И швец, и жнец, и на дуде игрец?
Короче говоря, сработали инстинкты Охотника.
Пускай пьяный, а я ощутил на себе магическое воздействие, но не пресёк его, а просто отмахнулся, как от надоедливой мухи. Двух надоедливых мух. И-и-и… вместо того, чтобы привязать меня к себе, они привязали себя ко мне. Так что теперь эти краснокожие кошечки не могут смотреть ни на кого, кроме меня.
А если бы они были не они, и не понимали, как работает эта техника, то сейчас бегали бы за мной и клялись в вечной любви.
— Вообще, — сказал я, — проблемы на мой взгляд нет. Просто получайте удовольствие, пока я рядом. Я, так и быть, не против.
— Чернов!
— Ладно-ладно. Я позвоню домой, — пообещал я. — И уточню у старших, что с этим можно поделать.
— М-м-м? — удивилась Миси. — У русских тоже есть похожая техника?
— Конечно! Вот только наши барышни не шатаются по разломам, а работают на внешнюю разведку, — соврал я, пускай заморские супостаты лишний раз очканут. — Вы мне лучше скажите, пожалуйста, кой чёрт вас вообще понёс в Йеллоустоун? Вы на что вообще рассчитываете там, внутри?
— Мы жрицы Тласолтеотль, — гордо заявила Иси. — И наши таланты не сводятся к одному лишь сексу!
— Наш дар действует не только на мужчин, — пояснила Миси, — но и на разломных тварей. Эй, не так, как ты подумал, извращенец!
Видимо, промелькнувшая у меня в голове картинка отразилась у меня на лице, потому что девушка хотела даже стукнуть меня, но промахнулась.
В общем, из объяснений двух молоденьких жриц я понял, что ко всяким жарким делишкам и очарованию добавляется усиление, вдохновение, усыпление и даже обезболивание, если таковое потребуется. А на тварей их дар действует как усмирение. Эдакий многофункциональный саппорт, короче говоря.
Ох и интересные же всё-таки у индейцев техники!
Орла повидал, Тласла... Стластл... Слтстс... вот этих, короче говоря, тоже повидал, теперь осталось поглядеть на Воина-Ягуара.
В общем и целом, с девчонками мы разошлись миром. Теперь, когда всё выяснилось, и они соизволили подойти и разобраться, делить нам стало нечего, так что на досуге я и впрямь собирался подумать над тем, как бы мне их от себя отвязать. Глядишь, отблагодарят. Только уже по собственной воле.
Самое смешное, что, скорее всего, они как привязались сами, так и отвязываться должны сами. Вот только они не знают, как.
Ладно, может, само пройдёт.
После физухи была стрелковая подготовка. Мы с сокурсниками разобрали в арсенале оружие, и вышли на стрельбище. Стояли и стреляли. Стреляли и стояли. Я ради прикола решил пошвыряться томагавками, так что пока все стреляли – я швырял.
Предмет был бы до невозможности скучным, если бы не препод — неуравновешенный пятидесятилетний седовласый норвежец. У Йохансона было прямоугольное и вечно недовольное лицо. Его рот застыл в состоянии грустного смайлика, а от постоянного крика на уголках губ скапливалась пена из взбитых слюней.
— НА ТЕБЯ БЕЖИТ МЕДВЕДЬ!!! — орал он, подкравшись сзади к очередному студенту. — СТРЕЛЯЙ!!! НЕ ДУМАЙ, ТВОЮ МАТЬ, СТРЕЛЯЙ!!! ВСЁ, ПОЗДНО, ТЫ МЁРТВ!!!
И так каждые несколько минут.
— ТЫ МЁРТВ!!! ТЫ МЁРТВ!!! ТЫ МЁ-Ё-Ё-Ё-ЁРТВ!!!
Мне кажется, что он очень завидовал иллюзионисту Родригесу и очень хотел бы, чтобы по его стрельбищу и впрямь бегали медведи.
Кстати, меня товарищ Йохансон всё-таки отметил.
Ну а ещё бы!
Я умудрился попасть одним томагавк в древко другого, уже торчавшего из мишени, пока Йохансон проговаривал свою фразу. Причём в бросок я вложил усиление, и второй топорик не только расщепил рукоять первого, но и пробил навылет мишень.
— НА ТЕБЯ БЕ… — преподаватель на секунду завис, после чего добавил удивлённым, но вполне обычным тоном: — Кхм, твой уже, думаю, отбегался.
К слову, воин-орёл Нецали тоже остался впечатлён тем, как я обращаюсь с его национальным оружием, и одобрительно покивал мне, мол, красавчик.
Полтора часа наедине с томагавками и мистером «НА ТЕБЯ БЕЖИТ МЕДВЕДЬ, КУРСАНТ, СТРЕЛЯЙ, ТВОЮ-ТО МАТЬ» прошли, и я наконец-то был свободен. Я отдал свой ученический долг и окрылённый будущим вечером побежал домой.
Белки сегодня весь день вели себя немного странно. Я чувствовал, благодаря связи, что с ними что-то не так, но на мои прямые вопросы Диля упорно отвечала, что всё в порядке. Наверное, просто заняты, — решил я и перестал отвлекать хозяйственных пушистиков.
Учитывая, что заняты они были весь день, я был уверен, что к нашему приходу у них всё будет готово. В конце концов, я не заставлял, Диля сама вызвалась!
Мы с Веневитиным зашли в комнату одновременно и...
— Артём! Что они творят!? — выпучил глаза Егор.
Пучил он их на наш обеденный столик, на котором и впрямь творилось что-то непонятное. Огрызки, кожура, семечки, какие-то потёки. Ну и мои питомцы само собой.
— Чип... чипчип...
Я впервые в жизни увидел потную белку. Бедолага Чип стоял над ступкой и кое-как, из последних сил, толкал тяжёлым мраморным пестиком светло-зелёную жижу.
— Чипчип, — зверёк устало взглянул на меня.
Ну... Да... Если соотнести размеры, то ему действительно было тяжело. Чип сейчас как будто бы вручную сваю забивал или... не знаю даже... полоскал бельё при помощи бревна? Диля выглядела не лучше. Взгляд потухший, вся шерсть свалялась, кое-как держится на ногах, бедолага, но продолжает резать помидорку своим маленьким бельчачьим ножиком.
«Хозяин, я... извини... я никогда не готовила на людей. Вам же двоим еды надо, как целой белкусовой свадьбе. Не рассчитала силы».
«Так!»
Я подошёл к столу и первым делом отобрал у Чипа пестик.
— Чипчип, — белкус прилёг прямо здесь, не отходя от производства.
«Диль, передохните немного, а потом расскажешь, как и что делать, хорошо?»
«Спасибо!» — кажется, во взгляде белки промелькнуло почти что обожание.
«Ты главное скажи, вы водку охладили?»
«Охладили…»
«Как?»
Вместо тысячи слов, Диля кинула мне мыслеформу. Оказалось, с холодильником они разобрались, только открыть долго не могли, сил даже с усилением не хватало. Но потом Диля сообразила сделать из ложки рычаг, и дело пошло. Правда, чуть Чипа в морозилке не заперли, ему, видите ли, приспичило охладиться. Да это мелочи.
«Бутылки в холодильнике», — Диля вытерла о мех миленький маленький нож, убрала его в миленькие маленькие ножны и тоже повалилась рядом с братом. Героические у меня всё-таки белки. И как я только утром мог помышлять о том, чтобы сжечь Чипа? Помутнение, видать, случилось.
— Так, Егор, — сказал я. — Сколько у тебя времени осталось до свидания?
Веневитин взглянул на часы и ответил, что всего лишь пара часов.
— Это не «всего лишь», Егор! Это целых два часа! Так что давай, одевайся во что не жалко, сейчас будем готовить изысканное разломное гуакамоле.
— Тук-тук, курсанты, — в двери показалось довольное лицо в розовых очках. — А я к вам.
Сперва Евгений Евгеньевич «вошёл» к нам в комнату трёхлитровую банку с красной жидкостью внутри, и лишь потом вошёл сам.
— Морс, — пояснил он. — Мне недавно из дома клюквы прислали, вот и попросил поваров замутить. И перчик принёс, как и обещал. А чего это у вас тут? Не накрыто ещё что ли?
— Извините, Егвений Евгеньевич, на стрельбище задержали...
— НА ТЕБЯ БЕЖИТ МЕДВЕДЬ!!! — Жихарев тут же спародировал Йохансона.
— Да-да, именно. Но у нас всё на низком старте, сейчас всё быстренько доготовлю, — сказал я и взялся за нож, разумеется, нормального, человеческого размера.
— Ну так под готовку самое оно тяпнуть, правильно? — Жихарев по-звериному принюхался. — Так. Где она?
— В холодильнике. Вон там, в тумбочке.
— Отлично! — он открыл холодильник и достал одну бутылку. — О-о-о, «Столичная»!
Я получил от Дильки первые инструкции и начал чистить авокадо, а Евгений Евгеньевич по-хозяйски очистил часть стола, поставил водку, морс и посуду. Три рюмочки и три стаканчика.
— Я не буду, — сказал Веневитин, но под строгим взглядом начальника тут же передумал. — Если только чуть-чуть.
— Ну? Будем!
Мы с Веневитиным закусили помидоркой, а Жихарев занюхал панамой.
— Кстати, — начал он досужий разговор. — Хотел спросить, Чернов. А откуда у тебя русская водка-то взялась? Я её в Арапахо-Сити видел всего раз, в рюмочной. И стоила она там, как слёзы феникса!
— О! Давайте я расскажу!
Я даже пикнуть не успел, как Егорка вызвался ответить. Повеселел, стервец. Капля в рот попала, ага. Неведомые психические механизмы получили смазку и пришли в движение, вот только некстати это сейчас, ой как некстати.
— Он её по пути сюда выиграл на спор у немцев из соседнего купе.
— О чём спорили?
— О том, что Артём в одиночку закроет блуждающий разлом.
В этот момент Жихарев как раз решил отхлебнуть морса и подавился.
Он не стал ни шумно удивляться, ни задавать уточняющих вопросов, но судя по его задумчивому лицу я понял, что он понял. Затем Евгений Евгеньевич хмыкнул, поймал мой взгляд и понял, что я понял, что он понял. Короче говоря, все кроме Веневитина всё поняли.
Сложить два и два Евгений Егвеньевич явно умел, иначе не был бы на своём месте. И что же получается? Сначала к нему на базу прибывает новичок, который ещё по дороге умудрился закрыть разлом в одного. Затем он, – Жихарев, – рассказывает новичку о геморройных разломах и, – вуаля! – следующим же утром они тоже закрываются.
Совпадение?
Эх, Веневитин. Проболтался, зараза такая.
— Кстати, белки как раз из того разлома, прибились к Артёму! — продолжил Егор сливать меня, как ни в чём ни бывало, и я с головой ушёл в готовку, чтобы не слушать. — С этим немцем ещё забавная история вышла…
Итак. Чеснок, лук и перец нашинковать. Помидорку очистить от семечек и тоже мелко нарезать. Авокадо кинуть в ступку, туда же всыпать соли, выжать половинку лайма и оливкового масла. перемудошить авокадо пестиком в зелёную кашицу, затем всыпать всё остальное и перемешать.
Диля наваливала инструкции чётко и конкретно, суя свой любопытный нос мне под руки в попытке тщательно контролировать весь процесс. «Может, ты на голову ко мне залезешь и за волосы дёргать будешь?» — возмутился я, в конце концов, и белка немного успокоилась. Впрочем, ненадолго.
— Какие у тебя интересные лаймы, — прокомментировал Жихарев и лукаво улыбнулся. — Разломные небось?
Ну да, точно. Я и сам спалился. Должно быть, после того как Веневитин побежит к своей лекарше, меня ждёт серьёзный разговор.
«Готово — сказала Диля. — Можно есть». И в этот же момент отдохнувший Чип выскочил на стол с пачкой треугольных кукурузных чипсов в руках. Белкус разорвал пакет, достал одну чипсину, отломил от неё треть и зачерпнул жижу из ступки.
— Чипчипчип!
О-хо-хо! А я и не знал, что бельчачье щачло может разверзнуться так широко.
— Чипчипчип, — клянусь, он улыбался.
Чтобы не кормить уважаемых господ из пакета, – мы всё же не в подъезде, – я пересыпал начос в глубокую миску. Жихарев разлил ещё по стопке, и каждый повторил за Чипом ритуал зачерпывания гуакамоле.
— Ну, что? За дружбу двух империй, получается. Российской и Ацтекской, — произнёс тост Жихарев, мы выпили и сразу же закусили.
А кстати вкусно. А кстати очень-очень вкусно. Когда-то и от кого-то я слышал, что в хорошем блюде должно быть сочетание всех основных вкусов сразу – и кислота, и острота, и соль, и горечь. А в идеальном блюде все эти вкусы должны раскрываться друг за другом, по порядку. Такая вот типа карусель, одно ушло, другое пришло.
«Я бы сюда ещё кинзы добавил для свежести» — сказал я Диле.
«О! Хозяин знает толк в высокой кухне!» — ответила белка, выходя из ванной, чтобы присоединиться к столу. Пушистая, как шар. Отмывалась от хрючева, по всей видимости.
— Так, господа, — Веневитин взглянул на часы. — Боюсь, вынужден вас покинуть. Артём, а можно я возьму немного этой чудо-штуки? Очень вкусно, хочу Мию угостить.
— Да бери, конечно. Мы себе если что доделаем.
— Спасибо! — расплылся он в довольной улыбке.
Веневитин добыл откуда-то из своих вещей два аккуратных пластиковых бокса. В один начерпал пасты, а в другой насыпал начос.
— Ну всё, я побежал!
— Беги-беги, — отмахнулся я.
Мы с Евгением Евгеньевичем остались наедине. Ну... если, конечно, не считать белок. Молчание было долгим. Молчание было неловким.
— Кхм-кхм, — начал Жихарев и разлил ещё по одной. — Помнишь, я тебе вчера рассказывал про жёлтые разломы, которые мы уже давно закрыть не могли?
— Помню, — кивнул я.
— Так вот прикинь, Чернов. Вчера ночью три из них закрылись. А группу даже никто не посылал.
— Дела-а-а, — я, не чокаясь, намахнул свою стопку.
— Ага. И, главное, ладно бы это вольный егерь был, так нет же. Ни отчётов, ни запросов, ни-ху-а-шечки, — Жихарев тоже выпил. — Знаешь, я, конечно, ни на что не намекаю, Артём. Но если бы это был кто-то из наших, то я бы посоветовал ему впредь закрывать разломы официально. За это ведь вознаграждение полагается. Неплохое такое вознаграждение, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я.
— Немаловажный момент – пока разлом закреплён за егерем и его группой, — он покосился на моих белок, — в него никто не зайдёт, никаких конфликтов не будет. Да и добычи можно вывезти сколько хочешь, пока разлом не закрылся. Хоть телегу, хоть машину, хоть фуру целую, а не... скажем, мешок лаймов.
— Угу, — ещё раз кивнул я.
— Ну ты меня понял, да?
— Понял, Евгений Евгеньевич, — согласился я. — А подскажите-ка один момент. Я тоже совершенно ни на что не намекаю и всё это исключительно теоретически...
— Ну конечно! — Жихарев хрустнул чипсиной.
— Если вдруг кто-то из… допустим, курсантов, почему бы нет… захочет стать этим самым вольным егерем. Как ему это сделать?
— Врать не буду, Чернов, не знаю. Это вопрос к юристам. Йеллоустоун – это же самая настоящая правовая жопа, и территория эпицентра хрен поймёшь под чьей юрисдикцией находится. По правде говоря, я даже зубы в городе лечить боюсь. Подпишешь чего-нибудь не то, а индейцы тебя на алтарь снесут и ножиками затычут.
— Понятненько, — вздохнул я.
— Но я постараюсь узнать, — неожиданно вызвался Жихарев. — Думаю, такие вещи лучше знать… на всякий случай.
Разговор подошёл к логическому финалу. Мы немножечко помолчали и выпили ещё.
— А забавно у тебя с немцами вышло, — наконец-то подал голос Евгений Евгеньевич. — Помню, у нас тут тоже случай был...
Ох... Даже не знаю, как так получилось. Мы сидели, без фанатизма выпивали, травили байки и ждали девяти часов вечера, чтобы отправиться в город. Я уже рассказал Евгению Евгеньевичу про Изель и её подругу, и тот согласился отправиться со мной.
Дескать, так и так, какой же он егерь, если обречёт девушку скучать в такой прекрасный вечер.
Сидели мы, выпивали и... как бы это поделикатней?
Солнышко начало опускаться за горизонт, а у нас с Евгением Евгеньевичем ни с того ни с сего начало подниматься... э-э-э... либидо.
— Чернов! — Жихарев нервно притопывал ножкой. — Авокадо тоже были разломные!?
— Ага, — кивнул я, тоже почувствовав неладное.
— Из жёлтого портала!?
— Угу…
Ну вот и всё, собственно говоря. Маскарад закончен. Как я уже говорил, все всё поняли.
— Там ещё озеро круглое и пониголовые страусы!?
— Они, да, — вздохнул я.
— И много у тебя их ещё осталось? — Жихарев приподнял бровь.
— Да полный рюкзак, — пожал я плечами. — Ну плюс-минус.
— Чернов, да ты хоть знаешь, сколько они стоят!? Пацаны, которые туда ходили, сбывали их фармацевтам по двадцать теоку за штуку! А знаешь для каких целей!?
— Дога-а-адываюсь, — тоскливо протянул я.
— Афродизиак! — заорал Жихарев и вскочил со стула. — Сильнейший возбудитель! Так... Короче, Артём, вызывай машину. Ждать больше нечего, срочно едем в кабаре. Если твои ацтечки опоздают, значит найдём других, но я здесь больше ни на минуту не останусь!
Я налистал в телефоне номер Ильи и хотел было уже набрать, как вдруг остановился и... заржал.
Веневитин! Ах-ха-хах, сука! Он же с собой целую миску этой бурды захватил, так ещё и барышню свою накормить ею собрался! Ах-ха-ха-ха! Что ж, походу сегодня трепетные аристократические цветочки вместо прогулки под луной сольются в оголтелой пролетарской долбёжке! Злой и бескомпромиссной, с рёвом и брызгами! Ах-ха-ха-ха-ха!
— Чернов, ты чо ржёшь?
— Да я о своём, Евгений Евгеньевич, — у меня аж слеза покатилась. — Всё, звоню...
По дороге я созвонился с Изель и уточнил, всё ли у нас в силе. Оказалось что да и, – вот это удача, – они с подругой решили прийти пораньше, так что уже ждут нас на месте.
— Потерпи, Евген Евгеныч, — после первой бутылки я перешёл с начальником на «ты». — Потерпи!
— А что мне остаётся-то, Чернов? Терплю.
Илюха остановил у парадного входа, и мы выскочили на улицу. За срочность я накинул таксисту денег и одну авокадину, для его милой. А чтобы не возникла ещё одна неловкая ситуация, принцип действия я ему, конечно же, по дороге объяснил.
По многочисленным ступеням мы с Жихаревым пошли вверх, к огромному пирамидальному зданию в ацтекском стиле. Как я и предполагал в день приезда, вход в кабаре светился будто новогодняя ёлка. И даже прожектора в небо били.
По пути я узнал у Жихарева об этом заведении чуть поподробней.
Что ж. Это был не бордель. Это был настоящий бордельный досуговый комплекс! Бар, ресторан, стриптиз, термы, казино и даже почему-то театр кабуки. Видимо, кто-то из владельцев комплекса или японец, или поклонник японщины. И всё это в одном здании!
При этом весь персонал состоял из молодых девчонок, которые гоняли либо в прозрачном, либо вообще топлесс. Ну и да, конечно же, с каждой работницей комплекса можно было уединиться за дополнительную плату.
— Добрый вечер, — поздоровалась с нами молоденькая хостес, не успела ещё входная дверь за нами толком закрыться.
Внутри играла негромкая музыка, слышалось треньканье игровых аппаратов и звонкий девичий смех. На полу что-то вроде ковролина среднего ворса, стены крашены в чёрный, повсюду висит множество зеркал. Ну и, конечно же, точечный неоновый свет для создания интимной обстановки. Куда же без этого? Не ставить же в этом царстве разврата больничные кварцевые лампы, верно?
— Здравствуйте, — поздоровались мы почти что хором.
— Господа знают, чего они хотят? — девушка томно улыбнулась, облокотилась на стойку и подалась вперёд, сплюснув свои миленькие маленькие грудки.
— Да, — кивнул я. — Господа знают, чего хотят. Нас ожидают. Столик на имя Изель.
— Угу...
Хостес проверила бронь в компьютере.
— Всё верно, — подтвердила она. — Следуйте, пожалуйста, за мной.
Виляя задницей с максимально возможной амплитудой, хостес проводила нас с Жихаревым через главный зал до одной из вип-комнатушек. О-хо-хо! Девки решили встретиться в интимной обстановке и без свидетелей? Да ведь это ровно то, что нам сейчас нужно!
— Вас ожидают здесь, — в очередной раз улыбнулась хостес и поцокала обратно. Как же она ходит на таких каблучищах? Бедолага.
Открыв дверь, я отодвинул висюльки из блестящих страз и первым вошёл в комнату.
Внутри оказалось круглое тёмное помещение с таким же круглым столом по центру и мягким кожаным диванчиком вдоль стен. Из стола, конечно же, торчал шест. И весь свет, конечно же, был направлен на него, ещё и стол чуть светился изнутри.
— Артём Чернов! — а вот и Изель. Вскочила, крепко обняла меня, прижавшись всем телом, и чмокнула прямо в губы. — Ну наконец-то, а мы уже заждались! Знакомьтесь, это Габи!
— Привет! — помахала рукой с дивана вторая девушка.
Подружка у Изель оказалась тоже вполне себе. А главное ведь грудастая какая! Я аж пожалел, что мы заранее распределили роли.
— А это... — начал я, но Евгеныч меня перебил.
— Женя, — Жихарев галантно поцеловал руку девушки. — Но если вам будет так удобней, вы можете называть меня Евгенканаквад.
Индианки расхохотались. Ай да лиса в панаме! Ай да дамский угодник! Интересно, он всегда такой или тому виной каменная эрекция от разломного авокадо?
— Приятно познакомиться, — Изель потянула меня на диван, и сама села рядом. — Мальчики, а мы уже заказали нам выпить! Сейчас принесут... о!
В комнату вошла полуголая девушка. При себе у неё был поднос с разноцветными напитками, один из которых она сразу же вручила мне, а второй Жихареву. Поднос она оставила на столе, и Изель с Габи тоже взяли себе по напитку.
— Девчонки, вы прелесть! — воскликнул я. — Ну, за знакомство?
— За знакомство!
Мы рассмеялись и чокнулись.
Не теряя времени даром, я заграбастал пискнувшую Изель за талию и присосался к коктейльной трубочке.
Чуть сладенько, чуть кисленько, чуть мятненько. Чувствуется ром и какая-то отрава. «Отрава» не в смысле усилитель вкуса или палёный спирт, а натуральная отрава. Или наркотик.
Ай да Изель!