— Юрец!
В компании Краснорожего стоял тот самый немец, забытый на полустанке. Юрген. Добрался-таки. Вот ведь какой живучий, зараза, оказался! Хотя… Не просто живучий, но ещё и смекалистый, по всей видимости.
Это что же получается?
Получается, что мы с ним разминулись всего на несколько часов. А остался он где? Плохо помню тот вечер, но кажется где-то неподалёку от Чикаго. В ближнем Подчикажье, если по-нашему. И этот товарищ сумел нагнать поезд и быть на базе вовремя!
— Юрген! — я с улыбкой двинулся к давешнему собутыльнику. — А мы тебя потеряли!
— Артём!
Немец улыбнулся в ответ и, широко раскинув руки, тоже пошёл в мою сторону, обниматься и ручкаться. Сцена нашего приветствия совсем сбила с толку Краснорожего. По его лицу пробежал весь спектр эмоций: и полная растерянность, и гнев, и страх, и недоверие. Проще говоря, он знатно прифигел.
— Гер Юрген, это же он, — ещё разок попытался стравить нас Краснорожий. — Это тот человек, который занял вашу комнату…
Ну… Теперь я хотя бы не «подлец», а «человек». Прогрессирую не по дням, а по часам.
— Удо! — гаркнул Юрген, разворачиваясь на каблуках к своему человеку, а затем разразился злобной импульсивной речью на немецком. Уж что-что, а орать они умеют. Я выхватил из монолога слова «гер Чернов», «водка» и «шнеля». Ай да Юрец, ай да умница. Не забыл, стало быть, про спор. Уважаю.
— Как добрался? — я пожал немцу руку.
— Взял в аренду автомобиль и нанял водителя, — пожал плечами Юрец. — Сам понимаешь, не могу опоздать в первый же день. Поначалу отсыпался на заднем сидении, а утром сам сел за руль. И вот что я тебе скажу, Чернов. Дороги у них здесь полное говно.
Я даже немного поразился тому, как тепло и доверительно мы общаемся. А стоило-то всего разок нажраться вместе. Вот ведь действительно, алкоголь объединяет.
Жаль только, что я о Юргене ничего толком не помню. Или… не знаю? Мы же познакомились уже на кураже и всё как-то больше про сиськи, да про сиськи говорили. А потом в угадайку играть начали. Но что-то мне подсказывает, что молодой человек не прост. Хотя бы потому, что старослужащий егерь таскает его вещи…
— И кстати, — продолжил немец. — Я не забыл про спор. Удо принесёт в твою комнату целый ящик водки.
Юрец поднажал на слово «твою», сразу давая понять, что никаких претензий на комнату не имеет.
Ящик? Ну вот и отлично. Пускай будет заначка на всякий случай. Кто знает, когда мне снова может понадобиться синий Веневитин? Сколько ещё разных и интересных споров мне предстоит выиграть за время обучения?
— Спасибо большое, Юрген. Надо бы как-нибудь повторить.
— Обязательно! Но явно не сегодня. Мне ещё нужно уладить дела с документами, — Юрец почтительно кивнул мне, развернулся и зашагал в сторону главного корпуса.
— Юрген! Погоди!
— Да!?
— Сначала сгоняй на третий этаж и возьми бланк №2304! А то просто так очередь отстоишь!
— Понял, — Юрген прижал к груди сомкнутые в рукопожатии ладони. — Спасибо!
Что ж. Ну вот и хорошо.
Я в свою очередь пошёл в казарму. Наверное, всё-таки, сегодня обойдусь без кабаре и трипа по Арапахо-Сити. Нужно хоть чуть-чуть обжиться, разузнать что здесь и как. А ещё где, кто, кого и почему. Ну и отужинать в местной столовой не помешает. Хочется понимать, насколько всё плохо или хорошо.
Не успел я завалиться на кровать, как в комнату почтительно постучали.
— Прошу меня простить, господин Чернов, — Удо занёс ящик водки и остановился, потупив взор. — Я не был осведомлён о вашем знакомстве с господином Юргеном, и действовал исключительно в его интересах.
— Может и так, Удо, — решил я преподать ему урок. — Вот только то, КАК ты решил действовать, могло нанести вред репутации твоего господина. А репутация куда важнее того, в какой комнате жить.
— Отец господина Юргена не одобрил бы, узнай он, что сын уступил какому-то...
— Мелкому барону, ты наверное хотел сказать? — прищурился я. — А я даже не барон, Удо. Всего лишь правнук барона. Вот только будешь писать доклад – не забудь указать мою фамилию. Возможно, отец твоего молодого господина похвалит сына за умение обзаводиться полезными связями.
— Благодарю за науку, господин Чернов, — Удо поклонился и наконец свалил.
Правда, по его роже трудно было заподозрить его в искренней благодарности. Скорее, можно было бы предположить, что он съел ложку ядрёной горчицы и закусил целым лимоном. Мол, если бы не молодой господин... Но сдержался, и то молодец.
Вечер обошёлся без приключений. Мы с Егором, благополучно оформившим все документы, побродили по базе и узнали, где какие корпуса находятся, — особенно меня интересовало расположение женских казарм. Всё-таки зачистка разломов подразумевает под собой нехилые гормональные выбросы, и я сейчас не только о себе говорю, нет-нет-нет. Я ведь как? Я ведь в первую очередь о других забочусь. Аристократки или нет, а против физиологии не попрёшь, и барышням тоже нужно снимать стресс. И уж в чём-чём, а в этом я барышням с удовольствием помогу! Индианочки не дадут соврать, некоторые навыки у Артёма Чернова имеются.
После ознакомительной прогулки мы с Егором получили форму и расписание занятий. Форма себе, как форма. Летняя. Кроссовки, средней длины шорты цвета хаки, такая же рубашка с коротким рукавом, панама или кепка на выбор и белая майка. Всего по несколько штук, разумеется.
А вот расписание…
Одиннадцать дисциплин! ОДИННАДЦАТЬ! И всего одна из них плюс-минус вольная. Я имею ввиду «Общефизическую подготовку». С понедельника по субботу с четырёх до шести егерь обязан пахать, пахать и пахать.
К нашим услугам современный спортивный комплекс: бассейн, зал для йоги, беговые дорожки и железяки всех мастей. Тренеры не набирают группы заранее, так что куда идти сегодня ты выбираешь сам, но пропустить, ясен хрен, не можешь. Чем бы егерь не занимался, лишь бы это-самое, ага.
Остальные десять дисциплин раскиданы по неделе.
Завтра вот, например, с утра «Тактика боя в разломах», а вечером «Боевая артефакторика». Хм-м-м… Интересно, как плотно преподаватели изучают личные дела курсантов? Если госпожа Линда Белл, артефакторша, узнает побольше о моей семье, то наверняка будет гонять меня и в хвост и в гриву.
А хотя кого я пытаюсь обмануть? Конечно же будет, это неизбежно. Для тех, кто «в профессии», фамилия Черновых о чём-то, да говорит. Даже за океаном.
Кстати, о семье…
Ненадолго созвонился с Патриархом. Как и обещал, маякнул о том, что прибыл. Разговор вышел коротким, поскольку деда Миша явно спешил, однако он всё равно несколько раз уточнил, не случалось ли со мной ещё чего-нибудь странного или подозрительного. Я сначала отвечал, мол, нет, но потом вспомнил о своей паранойе и сказал:
— Нас на базе трое русских.
— Правда!? — Михаил чуть помолчал. — Хочешь, договоримся и тебя переведут?
— Нет-нет-нет. Я уже познакомился с парочкой ребят и завоевал себе кое-какую репутацию, так что всё нормально. Просто ты спрашивал о странностях, вот я и подумал…
— Нет, Артём, это не странности, — дед хохотнул. — Это Петя что-то напутал, вот и всё. В последнее время… ну… ты понимаешь… после смерти твоего отца и дяди Лёши, Петя на себя много взвалил, вот и зашивается теперь. Даже не знаю, как бы я без него сейчас справлялся.
И правда, деда Миша, несмотря на почтенный возраст, а ему уже восьмой десяток пошёл, продолжает править родом твёрдой рукой. Одарённые живут дольше, и дольше сохраняют активность. Вот только артефакторика – не та область, где постоянно прокачивается энергетика, и артефакторы не так уж сильно отличаются от обычных людей. И семьдесят есть семьдесят. Возраст потихоньку берёт своё. Да, он всё ещё крепок и статен. Но ему уже труднее справляться с потоками информации, труднее узнавать новое, осваивать современную технику и методы ведения бизнеса. Дядя Петя – муж моей родной тёти – оказался очень хватким управляющим. И он действительно очень многое делает для нашего рода, очень удачно влившись в него. Если бы не он, деду Михаилу и деду Косте пришлось бы куда труднее.
Как, однако, въелось это обращение к родне, соответствующее родственным связям моей тушки. Даже в мыслях я их называю так же, как и вслух. Хотя у меня за плечами долгая жизнь... более долгая, возможно, чем история всего рода Черновых.
— В таком случае передай дяде Пете от меня благодарность за такую оплошность, — вежливо попросил я. — Меня правда всё более чем устраивает. Кстати, как ты и говорил, меня отправили в учебку, доучиваться.
— Ну и отлично! Жду тогда от тебя вестей, — дед кому-то что-то сказал мимо трубки. — Всё, пока, у меня дела. Звони хотя бы раз в неделю!
Да, учебка. Снова. Уже была одна, дома. Без неё в разломы вообще не попасть, не положено. Её я закончил, стараясь как можно меньше отсвечивать, слишком пристальное ко мне было внимание всей родни. Получил перстень, зачистил несколько разломов в группе... Хотя бы перстень стал белым, что соответствует 6-му классу егеря. В нашем Коломенском эпицентрике этого достаточно, чтобы тебя охотно взяли в группу. Но здесь, на границе самого опасного места на планете, 6-й класс вообще не котируется. Также учиться, как и тем, кто вообще разломов ещё не нюхал.
Ладно, я не гордый, поучусь... чуть-чуть. Хотя бы для того, чтобы познакомиться с людьми. Связи за границей в наше время могут оказаться даже полезнее, чем по соседству.
Последним примечательным событием на сегодня стал ужин. О, да! Зря я боялся, егерей кормили на убой. А учитывая наш разношёрстный состав, старались составлять меню без какого-либо национального колорита. Без редких вонючих специй типа карри и без редких вонючих деликатесов типа бараньих яиц или пресловутого сюрстрёмминга.
То есть…
Ну вот, например, мяско с тестом любят все. И именно поэтому мяско с тестом есть в каждой кухне. Просто где-то оно называется пирожком, где-то чебуреком, где-то бешбармаком, а на родине гера Юргена вместо пельменей подают маульташен — еле сдерживаюсь, чтобы не прокричать это название. То же самое с картошечкой и мясом: жаркое, гуляш, бефстроганов, оджахури, казан-кебаб, тартифлет, фрико… То же с жареной рыбкой. То же с печёной курочкой. И абсолютно то же самое с салатом из свежих овощей.
Короче говоря, для егерей были накрыты шведские столы с самыми простыми, но, тем не менее, очень вкусными блюдами. Хотя даже не блюдами. Продуктами!
Кажется, это и называется раздельным питанием.
Я выбрал курятину с рисом, а Веневитин белую рыбу с цветной капустой. Судя по всему, мой товарищ был на стиле и подбирал пищу к цвету лица.
Впервые я увидел весь состав базы целиком: за соседними столами сидели и новобранцы-курсанты, ребята-немцы, майанки, воин-орёл, и действующие егеря, и наши будущие преподаватели, и Жан-Жак Лагранж и Евгений Евгеньевич Жихарев. Вот с этими людьми мне и предстоит провести ближайший год.
Что ж. Скучно точно не будет.
После ужина чай с пирожными и обратно в казарму. Про белок я тоже не забыл и набрал им в кулёчек целую горсть орехов. Чип обожрался так, что аж доспех расстегнул. Надо бы его погонять, что ли? Пожалуй, возьму завтра с собой на физподготовку.
Летний вечер сулил всякое. Закат был поздним, а ветер тёплым и буквально недвижимым. Именно про такие вечера и говорят: «займи, но выпей». Однако я выстоял перед соблазнами. Справился. Мы с Веневитиным по-стариковски поболтали о наших первых впечатлениях от базы и легли спать…
Утро началось ещё неожиданнее, чем в поезде.
— Эй, — услышал я осторожный шёпот. — Чернов. Спишь?
Голос был знаком, но принадлежал явно не Веневитину.
— Черно-о-ов.
— А?
Кое-как продрав глаза, я увидел перед собой Жихарева. Очень хотелось спросить, не заболел ли он головушкой, но по уставу, наверное, не положено. Да и потом, может быть…
— Что-то случилось? — спросил я тихонько. — Сколько времени?
— Да ничего не случилось, расслабься, — Евгений Евгеньевич улыбнулся. — Пять утра. Самый клёв!
И тут я заметил, что в одной руке он держал жестяное ведро, а в другой целый букет из удочек.
— Погнали на рыбалку, — утвердил Евгеньевич безо всяких вопросительных интонаций. — И друга своего бери. Жду вас на стоянке через пять минут…
Небо уже посветлело, но до восхода солнца оставался ещё час. На улице было бодро. Сонный взлохмаченный Веневитин недовольно бурчал себе под нос, а я убеждал его в том, что так надо и связи не появляются сами собой. Раз старший егерь оказал новичкам такую честь, значит надо ехать и не выёживаться.
— Залезайте, пацаны.
Вслед за нами юркнули и белки. Вот ведь не спится им!
Жихарев сидел за рулём армейского джипа без крыши. Розовые очки, панама с блесной, сигарета в зубах. А ещё улыбка от уха до уха. То ли Евгений Евгеньевич и впрямь истосковался по землякам и был настолько рад нас видеть, то ли для него каждая поездка на рыбалку была сродни празднику.
— Такой рыбалки, как в Йеллоустоне нигде нет, — уверил Жихарев, и я ему почему-то поверил.
— Не сомневаюсь, — я воздержался от вопросов, понимая, что в любом случае сейчас всё узнаю.
— Ага. У меня тут неподалёку прикормленное местечко есть. Вот только никому, — серьёзно сказал старший егерь. — Если французик прознает, сразу же прикроет нахрен.
Французик, значит? Конечно же, я сразу понял о ком идёт речь. Судя по всему, с субординацией Евгений Евгеньевич не особо заморачивается. Или это личная неприязнь?
— А почему прикроет? — спросил я.
— А потому что нету в нём духа авантюризма, Артём. Вообще нету. Давайте уже, залезайте…
Первые странности я заметил, стоило мне только забраться в машину. Вместо баночки с опарышами, червями или что-там-ещё-насаживают-на-крючок, в ведре у Жихарева лежала пачка латексных перчаток и пакетик с…
— А что это такое?
— Перцы, — Жихарев завёл мотор и улыбнулся пуще прежнего. — Ацтекские, специально выведенные. Острые, как панкреатит. Настоятельно рекомендую не брать голыми руками, а то потом забудешься, глаз почешешь и всё, трындец, ожог слизистой. Или поссать приспичит, схватишься за…
— Понял. А зачем они нам?
— Увидишь, — Евгений Евгеньевич усмехнулся себе под нос.
До прикормленного местечка от базы мы добирались минут пятнадцать. Двигались на северо-запад, прямой наводкой вглубь эпицентра. Где-то здесь уже должны были начинаться редкие разломы, а всего в каких-то паре десятков километров творился уже настоящий ад.
— Ну, вот и приехали.
Жихарев резко свернул с просёлочной дороги прямиком в жидкий хвойный перелесок, проехал его насквозь, и перед нами открылась инопланетная панорама. Огромный безжизненный пустырь. Никакой растительности, а только лишь камни, белый песок, чёрный песок, ржавые потёки тут и там и, — да-да-да, они самые! — гейзеры.
Словно салютуя нашему приезду, из одного из них вырвался столб кипящей воды.
С первого взгляда гейзеры напомнили мне глаза. Синие такие, заплаканные, глубокие.
— Прошу прощения, — уточнил я. — А мы здесь рыбачить собираемся?
— О, да!
Жихарев безошибочно миновал четыре гейзера и остановился у пятого, самого большого и, судя по облаку пара над поверхностью, самому горячему.
— Разломная рыба, — Евгений Евгеньевич взял ведёрко и вылез из машины. — Хрен знает, из какого мира взялась эта сволочь, но она живёт в кипятке.
— Вкусная? — задал я самый главный вопрос.
— Ты себе даже не представляешь насколько! — Жихарев мечтательно закатил глаза. — Но самый фокус в том, что её готовить не надо. Не знаю, какая магия поддерживает в ней жизнь, но стоит её угандошить, как она за несколько минут готовится в собственном остаточном тепле.
Он сходу взялся за дело. Вбил между камней треноги, установил удочки, надел перчатки и принялся насаживать перцы на крючок.
— А испарениями не опасно дышать? — спросил Веневитин.
— Ой, да какой опасно? — отмахнулся Жихарев. — Полезно даже. Ты посмотри на меня, я уже два года хотя бы раз в неделю сюда выбираюсь. С восемнадцати лет.
— Что!? — воскликнул Егор и побледнел пуще обычного.
— Ах-ха-ха! — хрипло рассмеялся Евгеньевич. — Шучу! Слушай, а он всегда такой нервный?
— Только когда трезвый, — честно ответил я.
Не уверен, что до первой поклёвки прошла минута. Разломные твари бросались на перец так жадно, будто бы кроме него в гейзере было нечего жрать. А впрочем… Может быть так оно и было?
Выглядела рыбка как помесь фугу, удильщика и инфернального демона, да плюс ко всему была реально горячей. Складывалось впечатление даже, что именно рыба и была причиной аномально высокой температуры воды – ведь до настоящих гейзеров отсюда, наверное, не меньше тысячи километров.
Жихарев показал, как бить рыбу по голове специальной киянкой из разломного дуба, и передал это дело мне. Удар надо было наносить, напитывая киянку силой, обычный удар не пробивал доспех. Да-да, у рыбки оказался собственный доспех! И магия огня, как мне подсказал беглый осмотр астральным зрением.
После упокоения рыба довольно быстро остывала. А ко мне потёк ручеёк душ. Хорошая рыбка, зубастая, с доспехом. Пригодится!
Ко всему прочему рыба оказалась ещё и нереально вкусной.
— Сашими из адокуня, — Евгений Евгеньевич изволил каламбурить. — Ну… Типа окунь из ада, поняли? Адовый окунь.
На вкус адокунь был как будто бы уже подкопчённый. Он совмещал в себе всё лучшее от балыка и нежную структуру сырой лососятины. Вот уж и правда удивил Евгений Евгеньевич. Не знаю как Веневитин, а я ни разу не пожалел о том, что поехал.
Спустя полчаса мы сидели на тёплой земле, ели рыбу и глазели по сторонам на марсианский ландшафт. До завтрака оставался час или что-то около того, хотя зачем нам теперь завтрак? Белки от рыбы отказались, ели орешки, которые предусмотрительная Диля прихватила из дома.
«Французик», — вспомнил я и решил осторожно закинуть удочку. Буквальная рыбалка закончилась и настала пора рыбалки метафорической.
— Евгений Евгеньевич?
— Чего, Чернов?
— А как вам начальник базы? Нормальный вообще мужик?
— Э-э-э, — Жихарев даже осунулся. — Не начинай. Не хочу я о нём даже.
— А чего так?
Евгений Евгеньевич дожевал кусок адокуня, осмотрел нас с Веневитиным с ног до головы, чуть поразмышлял о чём-то своём и кивнул. Решил, наверное, что нам можно доверять. Земляки и всякое такое.
— Ладно, — сказал он, вытер руки о штаны и сходил в машину за планшетом.
— Глянь-ка сюда, — с тем Жихарев открыл специальный егерский софт с картой местности.
Дома мне такой планшет выдать не успели. Ну ничего, это наживное.
Диля! — послал я мысленный приказ. — Ну-ка дуй сюда! Запоминай, как пользоваться шайтан-машиной, — и уже через мгновение почувствовал рыжую на плече. Не… ну а вдруг пригодится?
— База вот здесь, — тыкнул Евгеньевич. — Мы вот здесь. А вот здесь, смотри-ка, уже начинаются разломы.
— Ага, вижу.
— Никогда такого не было, Чернов. Вот сколько я здесь служу, ни-ког-да. Эпицентр растёт прямо на базу, и никто с этим ничего поделать не может. Вот разлом, вот разлом, вот разлом, — Евгений Евгеньевич прикурил сигарету. — А мы, вместо того, чтобы попросить помощи у соседних опорников, пишем бумажки о том, как у нас всё здорово и классно.
— А в чём сложность? — уточнил я и повнимательней присмотрелся к карте. — Они ведь всего-лишь жёлтые.
— Жёлтые-то они жёлтые, — кивнул Жихарев, — да только такие геморройные. Тра-та-та из под кота, а не разломы.
— А можно поподробней? — теперь я уже реально заинтересовался.
— Поподробней? — Евгеньевич глубоко затянулся. — Можно. Слушай. В этих разломах твари какие-то зашуганные живут. Жизнь свою просто так отдавать не спешат, прячутся. Группа иногда утром заходит и только к вечеру выходит. Ни раненых, ни битых, одни заё… усталые, короче говоря. Так ещё и кристалл хрен найдёшь.
Ох, как интригует! Да и звучит, как вызов для Охотника. На всякий случай я постарался запомнить карту во всех подробностях. За ориентир взял вулканическое плато, на котором мы сидели прямо сейчас. Итого ближайший жёлтый геморрой в двадцати минутах ходьбы отсюда. А помимо него ещё… раз, два, три, четыре... всего пять.
— Народу туда нужно нагнать побольше, понимаешь? — продолжал Жихарев. — Чтобы прямо вот цепью прочесать. Не знаю, грабли взять и песок просеять. А чтобы народу нагнать, нужно помощи попросить. А французик… ну я тебе уже говорил, да? Хоть курсантов туда веди, честное слово…
Не надо никого никуда вести, Евгений Евгеньевич! Не утруждайтесь! Не надо!
Вслух я этого, разумеется, говорить не стал.
Короче говоря, у меня на сегодняшний вечер появились вполне себе конкретные планы. Вот только дайте мне закончить «тактику» и «артефакторику». Пять жёлтых. Может, получится набрать на печать регенерации? И как бы так всё это дело провернуть, чтобы «французика» по голове не погладили?