– А вы его не встречали после войны?
– Аксман мне рассказывал, как погиб Борман. Зачем вождю «гитлерюгенда» лгать? Он мертв, Борман, его нет...
– А Швенд?
– Какой Швенд?
– СС штандартенфюрер. Который выпускал фальшивые фунты стерлингов.
– А, этот уголовник из Перу?
– Он самый. Вы с ним не встречались?
– Никогда.
– Доктор Менгеле?
– Кто это? Я не знаю.
– Доктор Заваде?
– Нет, я его не знал.
– Как вы относитесь к заявлению сына Эйхмана, что Борман – жив?
– Мальчик родился в том году, когда я кончил университет. Что он знает обо всех нас?!
– Но Эйхман знал. Эйхман сказал сыну, что Борман жив.
– Фантазии мальчишки. Я же говорю – со смертью фюрера германской нации кончился национал-социализм.
– Вы были одним из руководителей «оборотней», «Вервольфа»?
– Да. Но мы не вели против вас партизанских боев.
– Чем вы это объясните?
– Тем, что мы – индустриальная страна.
– Мы тоже индустриальная страна, однако наши партизаны здорово вас били.
– У нас не было такого количества лесов, полей, деревень.
– А Польша, Югославия?
– Там – горы.
– А Франция? Маки сильно вас трепали, а ведь лесов там не больше, чем в Германии.
Скорцени хотел было что-то ответить, но миссис Скорцени мягко заметила:
– Он прав, Отто, он прав... Дело не в мере индустриализма...
– Вот видите, – сразу же согласился Скорцени, – значит, в конечном итоге моя версия правильна: с гибелью Гитлера погибла его идея. Все разговоры о том, что мы, старые борцы, ушли в подполье, что-то затеваем, – все это пропаганда: без Гитлера национал-социализм невозможен.
– Как вы относитесь к фон Таддену?
– Он же пруссак! Единственно серьезными немцами можно считать баварцев и австрийцев – все остальные лишь входят в нашу орбиту!
– Вы не поддерживали партию НДП?
– У них всего пять тысяч крикунов – разве это серьезная сила?
– А если бы у них был миллион?
Скорцени отхлебнул джина и ответил:
– Тогда бы я подумал.
– Вы не помогали итальянским неофашистам из МСИ?
– Нет. После войны я решил заняться бизнесом. Мне надоела политика. Я хотел, чтобы у меня были чистые руки.
– И с Клаусом Барбье вы не встречались?
– Кто это?
– Вешатель Лиона. Он сейчас в Боливии.
– Нет. Я его не знаю.
– А Вальтер Роуф?
– Я не слыхал это имя.
...Когда мы – во втором часу ночи – перебрались в ресторан «Эль Бодегон», метрдотель встретил Скорцени гитлеровским приветствием «хайль!». Скорцени привычно взбросил руку и чуть одернул пиджак, словно на нем был френч с эсэсовскими рунами. Здесь у Скорцени было много знакомых, и он говорил с ними по-немецки, и голос его здесь был другим – приказным, начальственным, самодовольным.
Вошел негр – из тех, которые ездят в звероподобных машинах, с охранниками. И с ним Скорцени обменялся любезностями.
– Биафра? – спросил я.
– Да, – ответил он.
– Вы им продавали оружие?
– У меня не было денег. Иначе – продал бы.