- Увидимся на твоей свадьбе! В субботу!
ГЛАВА 24
- Добрый день! Добрый день! - Флетч громко постучал о косяк открытой двери. Из бунгало доносился шум телевизора, прерываемый детским плачем, детскими воплями и треском какой-то механической игрушки.
- Добрый день! - выкрикнул Флетч.
Крыльцо являло собой кладбище сломанных игрушек. Самокат с согнутой стойкой, трехколесный велосипед без двух задних колес, раздавленная пластмассовая кукла, плита, угодившая под топор дровосека.
Женский голос в телевизоре произнес: "Если ты расскажешь Эду все, что тебе известно обо мне, Мэри, будешь гореть в аду жарким пламенем".
На кухне женщина крикнула: "Прекрати этот вой, Ронни, а не то я тебе как следует всыплю".
- Спокойно, спокойно, Нэнси, - мужской голос. - Надо же докормить ребенка. Дети должны есть. Иначе откуда у них возьмутся силы.
Бунгало ассистента профессора Томаса Фарлайфа находилось в восьми кварталах от университетского городка. В ряду соседских домов, не так уж давно выкрашенных, с пожухлой травой на лужайках, дом Фарлайфов выделялся серыми потеками на стенах, разбитым окном да бесколесным, ржавым, когда-то желтым "фольксвагеном", застывшим как памятник перед домом на вытоптанной лужайке, на которой не осталось ни травинки.
По пути к дому Фарлайфов Флетч включил радио. Из выпуска новостей он почерпнул дополнительную информацию. К сообщению о признании Чайлдерса, об этом ему сказала Барбара, добавилась любопытная подробность: выслушав упомянутое признание, полиция тут же освободила Чайлдерса.
Флетч встал на порог и закричал что есть мочи: "Эй! Добрый день!"
Из кухни появилась женщина.
- Кто вы?
- Флетч.
- Кто? Я вас не знаю. Заходите.
Флетч вошел в холл-коридорчик.
- Вы студент?
- Я из "Ньюс трибюн".
- Том на кухне. Не знаю, проверил ли он вашу работу. - Она повела Флетча на кухню. - Так вы говорите, ваша фамилия Тербун?
В доме пахло мокрыми ползунками, подгоревшей едой, сбежавшим молоком и пылью.
- Я из газеты.
На кухне гремел телевизор, по полу ползал приводимый в движение батарейкой игрушечный танк, здесь же, компанию кипам белья, мусорным ведрам и книгам составляли пятеро детей, все моложе семи лет. Двое в ползунках, трое в трусиках. Каждый, похоже, этим утром выкупался в воде, в которой чуть раньше вымыли посуду.
Низкорослый, лысый мужчина кормил ребенка, сидящего на высоком стульчике. Он коротко глянул на Флетча. Глаза у него были удивительные, светло-светло синие. Цвет глаз передался четверым детям, но не того оттенка.
- ...перевозка партии разрывных пуль... - донеслось из телевизора.
Женщина выключила телевизор, и теперь на кухне грохотал лишь танк, преодолевающий препятствия на полу, с криками дрались двое детей на полу да вопил ребенок поменьше, посаженный на драную подушку у стены.
- Ронни, - обратилась женщина к вопящему мальчишке, - перестань орать, а не то получишь по зубам. Угроза действия не возымела: вопли продолжались.
- У вас есть машина? - спросила женщина Флетча.
- Да. Вы - Нэнси Фарлайф?
- Он приехал к тебе? - полюбопытствовал мужчина.
- Да нет, ему нужен ты, Том. Насчет какой-то работы.
- Я приехал к вам обоим, Нэнси. Я из газеты.
- А-а-а, - протянула она. - Насчет убийства отца. - На ней была широкая, землистого цвета юбка и зеленая, в грязных пятнах, блуза. Белые, не знающие загара руки и ноги, обвислый живот, волосы, висевшие слипшимися прядями. - Сказать мне вам нечего, но нужно кое-куда съездить.
- Я вас отвезу.
- Наша машина сломалась, - пояснил, не отходя от стола, мужчина. Разбилась. Kaput. Порушилась.
- Мне следовало съездить вчера.
- Да, да, - покивал мужчина. - Принести Бобби благую весть.
- Присядьте, - Нэнси сбросила со стула на пол стопку газет и телефонный справочник. - Я только переоденусь. - Она оглядела свою одежду. - Том, стоит мне переодеваться?
Ребенок на подушке перестал плакать. На его лице появилось решительное выражение.
- Будь всегда в одном и том же, дорогая.
Решительный ребенок поднялся с подушки. Пересек кухню. Схватил танк и вышвырнул его в окно.
Теперь трое детей орали и дрались друг с другом. Наиболее эффективным средством борьбы они полагали вырывание волос. При удачном результате крики становились пронзительнее.
- Я только переоденусь, - решила Нэнси.
Флетч выглянул в окно кухни. Во дворе танк атаковал сломанную детскую коляску.
- Чух, чух, чух, чух! - пыхтел Том Фарлайф. - А теперь паровозик подходит к тоннелю. Открываем тоннель! - Ребенок открыл рот, Том отправил в него ложку пюре. - Отлично. Чух, чух, чух, чух. - За первой ложкой последовала вторая. Миска уже практически опустела.
- Социальная защита! - процитировал Флетч. - Тротуары города! Дорога без жалости! Ограбленные старушки!
- Ага! - Ребенок доел пюре, и Том вытер ему рот заскорузлой тряпкой. - Вы знакомы с моими стихами.
- Вы называете их поэзией насилия?
- Именно так! - Том вытащил ребенка из высокого стульчика и осторожно опустил на пол.
Подошел к самому младшему из детей, лежащему в пластмассовой колыбельке у самой плиты. Принес его вместе с колыбелькой, поставил ее на стол.