- Я это понимаю. Просто мне надо выговориться. Видите ли, когда я впервые попал в тюрьму, тамошний психиатр потратил на меня массу времени. Я испытывал вину перед сестрой. Мы были маленькие, и я толкнул ее под колеса автомобиля отца, когда тот дал задний ход. Тогда-то она и стала калекой. Отец обезумел. Он ушел от нас, и больше мы о нем не слышали. Видите? Я старался искупить свою вину перед маленькими детьми. Я их любил. Старался любить.
- Все это сказал вам психиатр?
- Помог мне разобраться в себе. Я был болен. Мне было что сказать в суде. Хайбек все испортил, и меня бросили за решетку.
Флетч покачал головой.
- Почему вы так растолстели в тюрьме?
- Меня не брали в рабочие бригады. Никто не хотел работать рядом со мной. Меня отправили на тюремную ферму. Они знали, кто я такой. Из газет, - Феликс Габо уже не плакал, а рыдал. - Если мистер Хайбек собирался заявить суду, что я во всем виновен, почему он не сделал этого сразу, почему позволял газетам так долго мучить мою сестру?
- За это вы и убили Хайбека.
- Я никого не убивал! - Красные от слез глаза Феликса Габо сердито блеснули. - Меня надо было изолировать от общества. Собак убили. Я заслужил наказание!
- Но не ваша сестра.
Феликс указал на себя обеими руками.
- Могу я выйти на улицу и кого-то убить? Я же конченый человек.
- Вы же злы на Хайбека.
- Я выхожу на улицу только по делу. Купил матрац, кресло. Они мне необходимы. Какой сегодня день?
- Среда.
- Завтра четверг. Я должен отметиться в полиции. Вы съездите туда со мной?
- Я? Нет.
- Моя сестра не сможет поехать. Это в центре.
Флетч встал.
- Вам обязательно надо отметиться в полиции.
- Вы не сможете поехать со мной?
- Нет.
- А что вы сделаете для моей сестры?
- Кажется, я уже слышал этот вопрос.
- Неужели вы появились здесь лишь для того, чтобы выслушать историю моей жизни?
- Я хотел услышать ваше признание в убийстве Дональда Хайбека.
- Кто вы?
- Ай Эм Флетчер.
- Вы не из службы социального обеспечения?
- Я же сказал, что я из газеты. - Флетч уже стоял у двери. - Вы не расслышали?
Глаза Феликса Габо вылезли из орбит. Он попытался подняться.
- "Ньюс трибюн", - добавил Флетч.
Габо упал в кресло. Перебросил бутылку из левой руки в правую.
Флетч попятился. В другой комнате наткнулся на инвалидное кресло-каталку Терезы Габо.
Бутылка разбилась о дверной косяк.
- Мой брат не любит газеты, - пояснила Тереза Габо.
- Я понимаю.
- Винит их во всем.
В полуквартале от дома Габо Флетч едва успел сесть за руль, как на Туиг-стрит свернула машина Биффа Уилсона, с мигалкой, антенной и надписями "Ньюс трибюн" на капоте, багажнике и по бокам. Остановилась она у дома 45447.
ГЛАВА 37
555-2900.
Часы показывали половину первого.
В этот день Флетчу следовало избегать многих мест. Во-первых, собственной квартиры. Во-вторых, редакции "Ньюс трибюн". Да и езда по улицам без водительского удостоверения и регистрационного талона на автомашину, отобранных прошлой ночью полицией, таила в себе немалую опасность. Его могли арестовать и как Александера Лиддикоута, грабителя, и как Ирвина Мориса Флетчера, распространителя наркотиков.
Поэтому, как только Бифф Уилсон вылез из своей машины, застегнул пиджак и скрылся в подъезде дома 45447 по Туиг-стрит, Флетч заехал на стоянку салона, торгующего подержанными автомобилями. Поставил "датсан 300 ZX" в первый от улицы ряд. Соседние машины были больше по размерам, чище и новее.
Никто из продавцов не удостоил автостоянку своим присутствием. Несомненно, в этот момент они подкреплялись кофе и сандвичами, чтобы, набравшись сил, радовать покупателей ослепительными улыбками и беспрерывной болтовней.
Флетч снял картонную табличку с ветрового стекла соседней машины и подсунул под дворник своей. На табличке значилось: "ПРОДАЕТСЯ. $5000, И ЭТОТ АВТОМОБИЛЬ ВАШ".
Под прикрытием таблички Флетч мог не только спокойно говорить по телефону, но и наблюдать за домом 45447 по Туиг-стрит.
Синди сняла трубку после первого звонка.
- Флетч?
- У тебя все в порядке?