- Фелиция предостерегала нас насчет этого пунша, - воскликнула она озабоченно. - Но ты, наверно, ничего не знала.
По крайней мере, эта ситуация как-то нас сблизила. Бетти умела профессионально вести разговор на любую тему и элегантно вытянула из меня информацию, касающуюся художественной академии, которую я окончила, выставок (было их только две, следовательно эта часть интервью не отняла у нас много времени) и моей теории творчества. Ужасно. Я понимала, что должна выдавить из себя какое-то бормотанье на тему мистической связи неба и земли, отражаемой через мои статуи и часто употреблять слово “философия”. Отчаянно я рылась в памяти в поисках многосложных слов и вставляла их в беседу в той очередности, в которой они приходили мне в голову. По-видимому, это мне хорошо удалось. Бетти всерьез поддакивала, а Джим время от времени одобрительно ворчал.
Потом мне было также разрешено задать несколько вопросов. Хотя они и были адресованы им обоим, отвечала исключительно Бетти. Я узнала, что Джима призвали в Лондон в качестве наблюдателя за бурением скважин, которое должно было длиться несколько ближайших лет, что они сняли красивый дом здесь же за углом и часто обедали в городе, а это представляло собой настоящий переворот после жизни в Калифорнии! (этот возглас исходил от Бетти). Сколько раз в разговоре с англичанами они старались ввернуть что-нибудь о погоде, потому что так им советовали делать земляки, обосновавшиеся в Лондоне. Сразу полюбили этот город, хотя англичане сначала казались им не очень гостеприимными. Коллега Джима предостерег ) их, что англичане редко приглашают кого-нибудь на обед к себе домой.
- Видимо, потому что будут стесняться своей кухни, – веселилась я.
Бетти посмотрела на меня, чуть не падая в обморок.
- Но ведь у вас здесь должны быть какие-то услуги снабжения!
- Саманта! Милая! - крикнул кто-то за моей спиной.
Я без труда узнала этот голос. В отличие от всех только одно лицо в мире называло меня Самантой. Я ненавижу это имя, потому что оно ассоциируется у меня с куклами из телевизора, у которых длинные белокурые волосы и безнадежно глупый взгляд. Подозреваю, в конечном счете, что моя закомая в совершенстве об этом знала.
- Привет, Беби, - сказала я, нехотя поворачиваясь.
* * *
Знаю Беби Томпсон еще по художественной школе и с той поры не могу от нее отделаться. Беби работает как пиарщик, поэтому стойко цепляется к людям как венерическая болезнь. Она высокая и худая как вешалка, из-за этого я чувствую себя в ее обществе как гном, наделенный женскими гормонами. Неудивительно, что я избегаю подобных встреч.
В этот раз, однако, я не могла сбежать. Она кинулась на меня как ястреб на свою жертву, при этом ее выдающийся нос торчал так, что данная метафора приобретала дословный смысл. Если бы вы захотели узнать о последних тенденциях в моде, достаточно позвонить Беби и поинтересоваться, что на ней надето. В последний раз, когда ее видела, у нее были короткие, желтые волосы. Сейчас они были темно-каштановыми и падали ей на шею, заколотые с одной стороны бриллиантовой застежкой. Это меня не удивило, потому что фирма Беби обслуживала многих модельеров, поэтому она наперед знала все грядущие тенденции. Если бы однажды Беби появилась на приеме с дико торчащими космами на голове, со всей определенностью спустя два месяца «Вог» объявил бы, что принимаются в расчет только торчащие космы, и напечатал бы множество фотографий Линды Евангелисты и Кристи Терлингтон в образе ведьм.
У Беби был устойчивый макияж: красная губная помада и темные тени над глазами. На ней было в бриллиантовое ожерелье, тонкую, черную кофточку с короткими рукавами и юбку цвета графита, а также в ботинки на длинных неправдоподобно тонких каблуках, на которых шаталась как дерево во время бури. Ее талию опоясывал - как пишут красочные журналы - очень тонкий, черный пояс. Я заморгала. В Беби больше всего раздражал меня факт, что она могла так одеваться совершенно безнаказанно. Если бы я напялила нечто подобное, то отбивалась бы от жирных, мерзких парней, которые делают мне непристойные предложения на улице. Хуже того, на лекциях по ней с ума сходила куча ребят из художественной академии. С этим я совсем уж не могла смириться.
Супруги Эшли воззрились на нее с удивлением.
- Это Беби Томпсон, - сказала я. - Мы вместе ходили в художественную школу. Беби, познакомься с Джимом и Бетти Эшли.
- Как я рада вас видеть! - защебетала Беби. - Мы знакомы с Сэм уже много лет. Вы упоминали, чем вы занимаетесь?
- Я ничего не упоминал, - сказал саркастически Джим Эшли. Я тут же почувствовала к нему симпатию.
- Джим – вице-президент Косолидэйтед Дриллинг, - объявила Бетти.
- О-это-очень-интересно, - выпалила из себя Беби на одном дыхании. - Я работаю в Софи Стэндинг Пиар. Вы должны нам позвонить. Мы обслуживаем все большие корпорации. - Улыбнулась лучезарно Джиму, после чего посмотрела на меня. - Я слышала, что Дугги Саттон будет тебя представлять! Поздравляю! – воскликнула она.
- Он еще не видел мои статуи, – пробормотала я. Подобно Джиму Эшли, я с трудом переношу столкновение с кем-то вроде Беби.
- В самом деле? Только что с ним разговаривала, и мне показалось, что все уже решено, - сказала Беби.
Есть такой фрагмент у Китса:
Мой слух распахнут, как акулья пасть,
Чтоб милых уст не упустить ни слова.
(Джон Китс. Пер. Кружкова)
Видно по нему, что это из ранних творений. Не знаю даже, имеют ли акулы уши. Но эта голодная акула всегда напоминает мне Беби. Только она прислушивается, по-видимому, к голосу сплетен, а не к милым устам.
Я прикончила пунш. В этот раз я была на страже.
- Позже все мы идем на ужин, ты должна обязательно пойти с нами, Сэм, - сказала Беби, махая рукой в характерном жесте, который пресекал любой отказ.
Могла биться об заклад, что ужин состоится в каком-нибудь месте, которое так модно, что даже еще не открыто. Глаза Беби, как обычно, нервно обыскивали помещение, чтобы отыскать людей, с которыми выгодно было бы поговорить.
Я отметила, однако, что сам факт того, что Дугги Суттон будет меня выставлять, гарантировал мне целую минуту ее эксклюзивного внимания. Я продвинулась.
- Ох, пришла Габби, - воскликнула она вдруг. – Простишь, я на минуту? - Беби врезалась в толпу, над которой возвышалась почти на пол головы. Выглядела как некто, пробирающийся сквозь глубокую воду: усилий много, а затраты напрасные. Графитовая юбка и шпильки делали невозможным удлинить ее шаги более чем на сантиметров пятнадцать. По крайней мере, это гарантировало, что она не перевернет ни одного из элегантных столиков.
Тем временем вернулась Фелиция.
- Я должна сейчас захватить Джима и Бетти, – сказала она. – У нас зарезервирован столик на половину девятого. Приятно поговорили?
- О да, чудесно, - ответила Бетти. - Сэм много мне рассказала об английских манерах. И еще представила нам свою подругу, которая одевается точно, как моя мама.
Какая жалость, что Беби этого не слышала, подумала я.
- Я позвоню тебе, Сэм, - сказала Фелиция. - Мы должны с тобой как-нибудь назначить встречу Дугги, чтобы он осмотрел твои статуи!
- Я тоже этим ими интересуюсь, - объявил неожиданно Джим Эшли.
Фелиция посмотрела на меня одобрительно.
- Замечательная мысль! Без сомнения вы придете в восторг от жилища Сэм! Такое артистическое, как богемные студии в Нью-Йорке, только...
- Более грязное, – сострила я. Пунш, несомненно, ударил мне в голову.
Фелиция взорвалась смехом.
- Я обожаю это английское чувство юмора! – сказала она. - До свидания, сокровище, – добавила она, целуя меня в щеку.
Видать, я сдала какой-то экзамен.
- Веселись хорошо со своей подругой, - пробормотал Джим совсем бесцветным тоном.
- Она мне не подруга! - выпалила я, купившись, прежде чем уловила тень улыбки на его губах.
- Я успел это заметить, - сказал Джим. - В любом случае повеселись хорошо.
В течение минуты я стояла в одиночестве у окна, всматриваясь в пустой стакан. В воздухе еще носились смех и повышенные голоса, которые обращались ко мне “милочка” и “сокровище”. А, к дьяволу. Я подошла к столику с напитками и попросила у Стэнфорда еще один пунш.
Я проснулась на следующий день... и немедленно об этом пожалела. Однако ничего не могла уже поделать. Выбравшись из кровати, я обыскала пол в поисках солфадеина. Я вылущила две таблетки таким умелым жестом, что мне даже не понадобилось открывать глаза. Таблетки были растворимыми, а у меня, как на грех, никакой воды. Мне не спуститься в таком состоянии по стремянке, и я не надеялась на внезапное улучшение ситуации в ближайшие несколько часов, поэтому пришлось проглотить их просто так, не запивая. Когда таблетки начали пениться в горле, я признала это как честное наказание за собственный кретинизм. Кто мне говорил проводить вечер с Беби и ее кликой?
Впервые я была представлена ее знакомым не как обычная подруга из школы, а как подруга из художественной академии, будущая выдающаяся «вещеделка». Мое счастье, что не прижали меня к груди, потому что в меня впились бы эти их выпирающие китовые усы от бюстгальтеров. Мои акции шли вверх. Сначала мы собрались в ресторане где-то в Сохо, где засели в баре и заказали только по салату, который в моем случае состоял из кружочка козьего сыра с двумя ломтиками обжаренного баклажана и тремя листиками какой-то зелени. Мы выложили за этот пир какую-то непристойную сумму денег, после чего пошли в итальянский бар пить кофе.