Пять шагов туда, пять обратно.
…Гурам Тохадзе в это же время вкусно завтракал в номере гостиницы. Жил он в «люксе». Из окна далеко видно московское утро. Гурам пил шампанское и ел творожники со сметаной
…Игорь Корнеев шел на работу. Он не торопился. Ему не хотелось идти в управление. Игорь постоял у метро «Новокузнецкая», покурил. Прочитал какую-то газету в витрине и направился к трамваю.
Вот подошел красный, еще влажно блестящий вагон.
А Игорь курил. Так он стоял, пропуская один трамвай за другим.
…Женя Звонков собирался на службу. Он принадлежал к той категории холостяков, у которых в квартире идеальный порядок. Все вещи занимают раз и навсегда отведенное им место. Женя осмотрел комнату, задернул на окнах шторы, запер дверь…
Корнеев сидел в приемной, глядел на красящую губы секретаршу.
Увидев его взгляд, она смутилась, положила на стол помаду и зеркальце, посмотрела на Корнеева.
— Игорь, ты был женат? — спросила она серьезно.
— Да, милая Анна Сергеевна. А почему вас это интересует?
— Во-первых, ты так наблюдал за мной, словно видел это впервые, во-вторых, тебя надо женить…
Вспыхнула лампочка, загудел зуммер селектора. Секретарша мгновенно нажала кнопку.
— Да, Андрей Петрович.
— Корнеев здесь?
— Ждет.
— Приглашайте.
Кафтанов сидел не за столом, а на стуле у окна. Это удивило Игоря и он с недоумением посмотрел на начальника.
— Садись, — Кафтанов махнул рукой в сторону дивана. — Садись и рассказывай все по порядку.
— О чем, товарищ полковник.
— А о своих делах с Тохадзе, товарищ майор. Меня вчера Громов лицом по стенке возил из-за твоего гостя.
— Я написал рапорт. Есть рапорты помощника дежурного и милиционеров. Что я могу еще добавить.
— Скажи, Игорь, как они узнали твой адрес?
— Не знаю.
— Ты уверен, что в ресторане с тобой сидел брат Тохадзе?
— Нет.
— Меня вызывал Громов и приказал отстранить тебя от разработки Нугзара Тохадзе.
— Он передал ее Кравцову?
— Да. Откуда ты знаешь?
— Догадаться нетрудно. Такие как Кравцов прикрываясь магическим словом «сроки», смогут оправдать убийцу, чтобы не испортить раскрываемости. Мы разве завод, как можно нам планировать процент раскрытия преступлений?
— Что ты несешь, Игорь…
— А то, товарищ полковник, о чем мы говорим постоянно.
— Ты…
— Я понимаю, — Игорь перебил Кафтанова, — я все понимаю, вам не положено вести такие разговоры с подчиненными, но знайте, Андрей Петрович, придет время, изменится многое. А я верю, что изменится, иначе работать не стоит. И спросят нас: как же вы, офицеры и коммунисты, могли допустить, чтобы кучка деляг творила беззаконие.
Кафтанов помолчал, потом сказал тихо:
— Иди, Корнеев, иди.
Слава, помахивая сумкой с надписью «Адидас», из которой высовывалась теннисная ракетка в чехле, вышел из ворот стадиона.
Постоял минуту, раздумывая куда идти, и пошел в сторону сокольнического парка.
Синие «Жигули» медленно двинулись за ним.
Теннисист поворачивал за угол, когда «Жигули» резко затормозили рядом. Слава испуганно отскочил в сторону.
— Привет, — высунулся из окна Гена. — Далеко?
— Ты совсем с ума сошел, кто же так делает?
— Есть разговор, садись в машину.
Они сидели в парке, в кафе «Ландыш», в большом застекленном зале.
Народу было мало. Всего несколько столиков занято. По пустым прыгали воробьи, выискивая крошки.
Гена пил пиво, внимательно поглядывая на неспокойного Славу.
А тот действительно был неспокоен. То глоток пива отхлебнет, то пальцами начнет стучать по столу, то мякиш хлеба отломит и шарики из него катает…
— Ну что ты дергаешься, — по-доброму улыбнулся Гена, — позвал тебя просто посидеть, пивка попить, поговорить о жизни. А ты ну прямо как на допросе.
— Устал я, Гена. Устал бояться.
— А чего ты боишься? Ты убивал? Нет. Грабил? Нет. Так чего тебе бояться? Ты же у нас писатель. Книгу пишешь. Статьи твои в газетах читаем о том, как хорошо работает милиция. Чего тебе бояться-то?