— Ничего, — сознался Игорь.
— Видишь тапочки?
У стенного шкафа стояли четыре пары тапочек.
— Да.
— Как они стоят?
— Нормально.
— Когда я вчера подошел к двери, то поймал себя на мысли, что меня что-то раздражает. Я оглянулся и увидел эти тапочки, они были свалены в угол. Я поставил их вдоль стены, ровно. А теперь они опять свалены.
Игорь внимательно посмотрел на Женю и сказал, сдерживая улыбку:
— Показывай, что еще.
Они вошли в комнату. Женя молча указал на пепельницу, потом на зажигалку, потом достал из пепельницы окурок.
— Читай.
Игорь поднес окурок к глазам.
— Кент.
— Я отродясь не курил таких сигарет.
— Ты проверил, у тебя ничего не пропало?
— Ничего.
— Странно. Знаешь, если это опять повторится, немедленно заяви в отделение милиции.
— Зачем?
— Заяви. Так лучше будет. И вообще сходил бы ты к врачу, Женька, а?
— Ну зачем ты так, Игорь — Звонков устало опустился в кресло.
Кафтанов стоял у окна в своем кабинете и читал какую-то бумагу.
Запел зуммер селектора. Кафтанов подошел, нажал кнопку.
— Да.
— Андрей Петрович, — сказала секретарша, — к вам полковник Зотов, из инспекции по личному составу.
— Приглашай.
Полковник Зотов высокий, чуть сутулый, в форме внутренней службы не вошел, а словно просочился в дверную щель.
— Здравия желаю, Андрей Петрович.
— Здравствуйте, Семен Ильич.
— Присаживайтесь.
Зотов сел, вздохнул, положил на стол папку.
— Что это?
— Материалы на Корнеева.
— Что?!
— Поступило заявление, что Корнеев вымогал взятку…
— Я это знаю, от некоего Тохадзе, — перебил Зотова Кафтанов. — Считаю оговором.
— То-то и оно, но Тохадзе передал нам телеграмму Корнеева и фотографии, где они вместе сидят в ресторане.
— Это еще что такое?
— Да вот, — Зотов неспешно раскрыл папку, вздохнул и положил перед Кафтановым телеграмму.
Кафтанов взял бланк, быстро пробежал глазами, потом поглядел на фотографию.
— Ничего не понимаю.
— А тут и понимать нечего, — вздохнул Зотов. — Здесь, Андрей Петрович, два варианта. Первый — оговор, второй — попытка вымогательства.
— Но зачем оговаривать Корнеева? Кому он мешает?
— Андрей Петрович, я Корнеева тоже знаю. При моей службе о человеке только плохое собирать надо. Так у меня на Корнеева кроме неподтвердившихся анонимок ничего нет.
— Семен Ильич, вы могли бы эти бумаги оставить у меня?
— Если с моим руководством договоритесь.
— Договорюсь.
— Тогда я вам эти бумаги занесу.
Слава Голубев свернул в переулок и опять увидел темно-синие «Жигули», стоящие у церкви.
Гена заметил его и открыл дверь. В салоне они закурили.