Я явственно представил себе его ухмылку.
- Как это ты сказал на прошлой неделе? Кения - жалкая третьесортная страна. Бандиты международного пошиба заглядывают к нам редко, не на ком набить руку...
В ответ раздались два выстрела, пули щелкнули о скалу над моей головой, снова посыпалась гранитная крошка. Я его рассердил, задел профессиональную гордость.
- Кто ты, фон Шелленберг? - спросил я, чтобы уточнить по голосу, где он.
- Завтра прочтешь в газетах, если в аду их получают.
Он оставался на прежнем месте.
- Зачем ты занимаешься таким грязным делом?
- А зачем люди работают?
- Ради денег?
- Ты умнеешь на глазах, - похвалил он меня, - хотя я до сих пор не возьму в толк, для чего ты ушел из полиции. У нас на Западе такому болвану ни за что не разрешили бы заниматься частной практикой. Какой из тебя детектив!
Он принялся надо мной глумиться, мстя за насмешку. Оно и понятно, тщеславие в большей или меньшей степени присуще всем.
- Раньше ты был обо мне лучшего мнения, - напомнил я. - Хвалил за Вэнса Фридмена.
- Да это было проще простого!
Выбросить в окно пьяного тоже довольно просто. Особой отваги на это не требуется, подумал я и спросил:
- Это ты его угробил?
Фон Шелленберг расхохотался.
- Еще одно подтверждение моих слов. Так ведь и помрешь третьесортной посредственностью.
- Значит, Янос?
- Догадайся сам, - сказал он.
Увы, облако пыли точно замерло на месте.
- А тебе известно, что Вэнс Фридмен агент ЦРУ? - спросил я.
Молчание. Мне почудилось, что голова его загудела от нагрузки - он этого не знал.
Я вспомнил про комиссара и Сэма: дело обстоит хуже, чем они могут предположить.
- Почему надо делать это именно здесь? - закричал я. - Раз уж корчишь из себя такого аса, убрал бы его дома, в Штатах.
- Стиль, старина, класс, - отозвался фон Шелленберг. - Убить президента среди бела дня - это уже не штука. С тех пор как ухлопали Кеннеди, этим никого не удивишь. Ну а здесь такого еще не бывало, в этом есть спортивный азарт. Все равно что охота на крупных хищников.
Он говорил всерьез, без намека на иронию.
- Заповедник окружен, у всех входов и выходов кордоны и патрули. Как ты надеешься выбраться?
- Напряги мозги!
Я последовал его совету.
- В свите Уэллса целый взвод секретных агентов. Живым тебе не уйти.
Молчание. О чем он в этот момент думал? Тут я вспомнил сине-серебристый "чироки" на взлетной полосе у "Баобаба", и у меня екнуло сердце. Конечно, на таком комарике далеко не улетишь, однако с его помощью фон Шелленберг сумеет сгинуть без следа. До танзанийской границы рукой подать, а оттуда открыты все дороги, по суше и воздуху, в Южную или Центральную Африку, на все четыре стороны.
- Кто тебе платит? - спросил я.
- Мне это безразлично, - ответил он, - не кто, а сколько! В этом дело.
Молчание.
- Ну и сколько же на этот раз? - спросил я.
- Два миллиона долларов.
Я задумался.
- Через Швейцарский кредитный банк?
- Вижу, с домашним заданием ты справился.
Пауза.
- Кто бы мог подумать, - сказал я, - что жизнь одного человека стоит такую прорву денег!
Он засмеялся.
- Кое-кому не нравится его миролюбие.
- Кому же?
- Ни за что не угадаешь?
Мы снова помолчали.
- В Америке есть люди, - продолжал он, - которые проливали слезы, когда закончилась война во Вьетнаме. Военная индустрия, приносившая огромные барыши, едва не обанкротилась. Торговцы оружием переключились на нелегальные поставки Латинской Америке и Южной Африке.
Он помолчал, потом продолжил:
- Эти трудолюбивые патриоты, эти лояльные граждане величайшей державы мира полны решимости и впредь заниматься бизнесом.