-- А самое лучшее?
-- Буйноса! Его казино -- самое крутое.
-- Вряд ли тебя туда пустят.
-- Это точно, -- горько вздохнул Ковбой. -- Даже без роликов...
-- Короче, две гостиницы -- твои... Да, он еще костюм носит. Синий такой, с отливом. Наверное, жутко дорогой.
-- По такой жаре никто костюмов не носит. Прикинь, как свариться можно! Чистый умат!
-- В общем, найди мне двух-трех самых красивых, высоких и длинноволосых. На контакт с ними не иди. Покажешь издалека, а я сам решу. Лады?
-- Ага. Сделаем.
-- А если парень, ну, тот парень явится, посвистишь мне. Значит, ты уверен, что он не местный? -- посмотрел прямо в измученные глаза Ковбоя Санька.
-- На сто один процент.
-- Вот это и странно.
-- А зачем вам этот красавчик? -- по привычке попытался подвигать туда-сюда ногами Ковбой, но они не двигались.
Колесики увязли в гальке, как в жирной глине. Прибойная полоса цепко держала его, и Ковбою стало неуютно. Он впервые в жизни ощутил, что в роликах нет спасения.
-- Он будущее может предсказывать, -- ответил Санька. -- Я тебя с ним познакомлю. Он и тебе все предскажет.
-- Я не хочу знать будущее, -- с неожиданной злостью ответил Ковбой.
-- Почему?
-- Будущее у всех одинаково.
-- Ты имеешь в виду смерть?
Сухие губы Ковбоя не разжались. Он смотрел на синее-синее, стеклянное-стеклянное море, в котором когда-то утонул по пьяни его отец, и ни о чем не думал. Ему почему-то хотелось спрятаться. Хотя от смерти, сколько ни прячься, все равно не утаишься.
-- Ладно, философ, держи лапу, -- протянул ослабевшую ладонь Санька.
Кисть Ковбоя оказалась узкой и сухой. Как ветка умирающего деревца.
В эти секунды они не знали, что их рукопожатие видит еще один человек.
Глава пятнадцатая
"ГИБСОН" С ПЕРЕРЕЗАННЫМИ ВЕНАМИ
-- Р-рота, па-адъем!
Это -- Андрей. Такой глотке позавидовал бы любой старшина роты. Нужно не меньше бочки спирта и три-четыре ангины, чтобы вылудить подобное горло.
-- Я-а что сказал?! Па-адъем, волки! Жрать и репетировать!
-- Уроды мышьяковские! Я вас ненавижу!
Это -- Эразм. Он всегда говорит не то, что думает, а думает не о том, о чем нужно думать. Под утро ему наконец-то приснилась голая девица с сочными формами, и он успел лишь положить ее грудь себе на ладонь. Крик Андрея развеял грудь, будто клубок пара, и теперь, как Эразм ни жмурил глаза, девица не возвращалась. Наверное, голые порнодивы из снов не любят, когда на них орут.
-- Зачем я с вами поехал в этот гребаный Приморск! Первый раз за месяц приснился нормальный сон и тут...
-- А что такое сны?
Это -- Виталий. В его вопросе -- ответ. Сны наваливаются на него
тяжко, будто бетонная плита. Удар -- и мира нет. Виталий не знает,
что ничего нет лучше такого сна, потому что не нужно подтасовывать
утром сновидение под свою жизнь. У него мир двумерен. День -
свет, ночь -- темень. Такие люди легко обращаются в любую веру. Но Виталия никто не обращал, и он был счастлив в своем недоступном для чужих глаз двумерном мире.
-- Мне б хоть один сон... А они цветные или так... черно-белые?
-- Разные. У негров -- черные, у китайцев -- желтые.
Это -- Игорек. Он всегда говорит невпопад. Наверное, потому, что слишком быстро говорит. Он вообще все делает быстро и поэтому у него мало что получается. Но если получается, то лучше уже не сделает никто. Он внушил Виталию мысль о группе, придумал глупое название методом тыка в первую попавшуюся страницу словаря великорусского языка, а потом увеличил ее состав, пригласив барабанщика Андрея, которого он случайно увидел на танцах в каком-то занюханом парке.
-- Репетиции без солиста -- это как плавать в бассейне, где нет воды. Санька, дай слово, что будешь приезжать вовремя!
-- Даю.
Это -- Санька. Прошлой ночью он попал в двухмерный мир Виталия. День -- ночь -- день. Упав на диван прямо в одежде, он очнулся только от крика Андрея и поэтому не мог понять, какой все-таки шел день: тот, в котором сгорел офис Буйноса, или следующий. У Саньки почти все было среднее: рост, вес, размер ноги и головы, оценки в школе. Не средним у него получились волосы (они выросли золотисто-русыми, под Есенина) и голос. Правда, эпоха микширования и компьютерных студий сделали голос почти ненужной вещью для певца, но Санька еще этого не знал и своим теноровым "А-а-о-о!" гордился.
-- А чего жрать-то будем, Андрей? -- первым поинтересовался он меню.
-- Щас узнаю! Мне хозяйка сказала, что завтрак готов!
-- Серьезно? -- привстал на локтях Эразм. -- Завтрак? Ну, парни, я такое только в пятизвездочном отеле в Майами видел!
-- А что ты хотел? -- закончив убирать постель, выпрямился Игорек. -Она нами дорожит. Хорошие клиенты! Капитализм!
-- Полчасика еще нельзя покемарить?
Голос Виталия был пропитан грустью всего человечества. Но никто ею
не проникся. Путь к сердцу мужчины лежит все-таки через желудок, а