-- Регату, -- объяснила Нина. -- Это гонка лодок. Или яхт.
Владимир Захарыч был загребным в четверке распашной. В сборной Союза еще.
-- Он сказал: "Помоги мне".
Что нужно ответить после таких слов, Санька уже не знал. Он вдруг ощутил, что повисшая в комнате тишина -- на стороне Буйноса. Наверное, потому, что тишина была частью Приморска.
Мужичок со старательностью компрессора все шмыгал и шмыгал своим маленьким носиком, но, поскольку делал он это с первого момента появления, то шмыгание не воспринималось чем-то отличным от тишины. Как и вздохи Нины, перемежаемые еле слышным постукиванием врача пальцами по пластику пульта. Слов уже не существовало в мире. Только звуком он мог ответить или отказать, и Санька, кашлянув, кивнул.
-- Он сказал: "Спасибо".
Не говорить же: "Пожалуйста".
-- Он сказал: "Все, что нужно, проси у Нины".
-- Все! Время вышло! -- под хруст коленок встал врач. -- Попрошу освободить палату!
Его белый халат резко закрыл вид на лицо Буйноса, на единственное, что на нем еще жило, -- губы, и Саньке вдруг стало стыдно. Ему показалось, что он предал группу. Они приехали на конкурс побеждать, ну, в крайнем случае, поучаствовать в состязании, как говорится, себя показать и на других посмотреть, и ему совсем не хотелось из конкурсанта становиться сыщиком. Даже если от этого зависела судьба конкурса.
Санька, отвернувшись, пошел к двери, вскинул глаза от туфель Нины, которые он в тесноте боялся подсечь, и вместо белого увидел уже черное. У двери стоял охранник Буйноса, тот самый, что получил от него промеж ног. Он смотрел поверх голов на зарешеченное окно, будто с минуты на минуту ждал броска следующей бутылки, и Санька не стал с ним здороваться. Черный блузон охранника напомнил ему о черной майке Эразма, о том, что группы почти нет, а точнее, нет вообще, и стыд перед Андреем, Игорьком и Виталием немного ослабел.
-- Мы уже заказали новый приз, -- сразу за порогом сказала Нина.
-- Что? -- ничего не услышал Санька.
-- Мы приз новый заказали.
-- А тот?
-- Он весь закоптился, пластиковая платформа сплавилась в комок.
-- "И вы увидите красные кусты. А потом они сольются, и в них погибнет раковина", -- вскинув подбородок, прочел, как молитву, Санька.
-- Ты о чем?
-- Это я так. Вспомнил кое-что.
-- Я рада, что ты поможешь нам.
Он остановился и посмотрел в ее серые глаза долгим, даже слишком долгим взглядом.
-- Ты передумал?
-- Я -- не волшебник. И вообще я приехал сюда выступать, пробиваться, скажем так, на Олимп эстрады. Но у меня от всего, что происходит в Приморске, голова идет кругом. Сначала я думал, что дело только в нас, что какие-то местные бандюги решили обложить нас данью, потом подумал о конкурентах на конкурсе, убирающих самых достойных по их мнению. А сейчас даже не знаю, что думать. Твой шеф, -- он так и не смог при Нине назвать его Буйносом, -- при личной встрече ничего толком мне не сказал. Я даже не знаю, получал ли он угрозы...
-- Получал.
Об ее уверенность можно было разбиться, как о скалу.
-- Какие? Когда?
-- Разные. В последнее время -- с требованиями отказаться от проведения конкурса.
-- Вот как...
-- У Владимира Захарыча много завистников в Приморске. В том числе и среди состоятельных людей. Не всем нравится, что он вторгся в шоу-бизнес. Здесь ведь есть свои люди в этой сфере. Они кормятся на гастролях московских певцов и певиц. До конкурса молодых исполнителей никто из них не додумался. Да и когда объявили об отборе желающих его провести, никто из местных в Москву на тендер не поехал.
-- А кто еще претендовал на проведение конкурса?
-- Два шоу-агентства из Москвы, нижегородская фирма, питерская и кто-то еще. Я тогда еще в оргкомитете не работала.
-- А, вспомнил! Ты говорила, что Буйнос всех сразил поддержкой от мэрии Приморска. Точно?
-- Да. Это сыграло немалую роль.
Опять некстати пришел на память уходящий с изувеченной гитарой в черном футляре Эразм. Возможно, что в те минуты, когда Санька беседовал с Ниной, остальные члены супергруппы "Мышьяк" собирали чемоданы. Он не помнил, разрешено ли по регламенту заменять кого-то из заявленного списка группы, и спросил об этом у Нины. Она, все поняв, ответила не совсем так, как ожидал Санька:
-- Мы подыщем замену Эразму из местных гитаристов. В двух ресторанах есть стоящие парни.
-- А "мы" -- это кто?
-- Ну, считай, что я.
Это уже было интересно. Нина становилась еще одним членом группы. Негласно, но становилась.
-- А вот скажи честно, -- снова посмотрел он в ее красные глаза.
-- Только честно...
-- Что честно?
-- Не решено ли уже заранее, кто победит? А?
Он ожидал, что Нина покраснеет. Она побледнела. На фоне бледной кожи заплаканные глаза стали еще краснее, а распухший кончик носа -- еще крупнее.
-- Вла... Владимир Захарыч всегда говорил, что все должно быть честно... Он...
-- А если твой шеф ни при чем? Если в жюри, к примеру, уже все решено?
-- В жюри?.. Я не верю. Я вчера разговаривала с председателем
жюри. Это известная певица Валентина Покаровская. Она пообещала максимум объективности...
-- С чего это она вдруг?
-- Ну, как тебе сказать...