– Ты мне расскажешь все.
– эта песня еще скучнее, чем предыдущая. Стоит мне рассказать все, и мы с тобой оба – трупы.
– Значит, для тебя выбора нет. Не расскажешь – сразу труп. А расскажешь – в неопределенном будущем.
– Быстрее, чем ты думаешь.
Прежде чем я понял, как нужно себя вести дальше, мои пальцы взвели затвор "бульдога" и прижали дуло к его виску. Пуля, лети! Лети, пуля!
Джаич снова задумался. хочется знать?
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.
– А в переводе на нормальный язык?
– В переводе на нормальный язык, на кого ты работаешь?
– Почему ты считаешь, что я обязательно на кого-то должен работать? Я работаю на себя. И другие работают на меня.
– А мне известно другое.
– Ага! – со злостью воскликнул Дервиш. – Рыжая дурында! Так все устроила, чтобы имя назвал я.
– Что еще за рыжая дурында?
– Только не пытайся сделать из меня кретина. Я все думал, она или не она сидела тогда в зале. Нужно было отнестись к этому серьезно. Теперь понятно, как ты на нас вышел. Между прочим, Изабель сама могла бы сдать его с потрохами, но предпочитает сделать это моими руками. Сука!
– Итак?
– Изволь… – Дервиш сделал минутную паузу. – Только запомни, что ты сам этого хотел. Его зовут Ромуальдо Нуньес. Он входит в руководство мощного синдиката, по своему влиянию не уступающего Медельинскому картелю.
– Где находится их штаб-квартира?
– В Гондурасе.
Значит, вот где пролегает загадочная страна Маргиб! Гондурас! Хорошенькое начало!
– Зачем ему понадобилось убивать антикварщиков?
– Не только ему, нам всем понадобилось. Славянский, в первую очередь, русский антиквариат – это наш совместный бизнес. А в последние годы антикварщики наладили прямые каналы и начали оказывать нам серьезную конкуренцию.
– Кому это "нам"? "Фокстроту"?
Дервиш взвыл:
– Изабель! Сука!
– К Изабель мы еще вернемся, – пообещал я. – Лучше расскажи, зачем это вам понадобилось пробираться в магазины и поливать лучшее из того, что там находилось, аюрозолевыми красителями?
– Ромуальдо так хотелось. Он немного чокнутый. Ему хотелось дать антикварщикам последний шанс одуматься. этакий эффектный жест. Подобные выходки дают ему основание утверждать, что он де человек доброй воли. К тому же он, естественно, терпеть не может полицию, а головоломка с проникновением в магазины и красителями по его замыслу должна была здорово попортить им кровь.
– Неужели вы решили объявить войну всему миру антикварщиков?
– По крайней мере, большей его части. Почему бы и нет, собственно?
– Откуда взялось название "культурно-криминальная группа "Фокстрот"?
Дервиш усмехнулся, затем перевел взгляд на моих фантомов.
– Кыш отсюда! – сказал он.
В ответ Тролль пальнул в него из своего чудовищного револьвера.
– Не отвлекайся, – потребовал я.
– Когда-то мы танцевали с Изабель. И хоть это был обыкновенный фокстрот, она кричала мне: "…мой Нуриев …мой Барышников"… С тобой ничего подобного еще не было?
Мне вспомнилось: "мой Аладдин", но я не собирался обсуждать эту тему с Дервишем.
– Продолжай, – приказал я.
– Потом мы поспорили. Она считала, что наша группа по определению является криминальной. Ей так больше нравилось. А я утверждал, что группа в первую очередь культурная, поскольку плоды ее деятельности – пропаганда русской культуры на Западе. В итоге мы достигли компромисса, и, поскольку в тот момент танцевали фокстрот, так и назвали ее – культурно-криминальная группа "Фокстрот".
– Где это было?
– В Париже.
– Когда?
– Полтора десятка лет назад. Ей было тогда восемнадцать.
– Вы ведь не были иммигрантом.
– Верно, но я часто выезжал за рубеж на гастроли. И не только я, многие из нашей группы имели такую возможность.
Раздался стук в дверь. Я вышел в коридор и осторожно поинтересовался, кто это.
– Горбанюк, – послышался голос.
Я открыл. Горбанюка сопровождал тот самый шофер, который вез нас из аюропорта на БМВ и о существовании которого я успел уже позабыть. Они принесли с собой огромный футляр то ли от байдарки, то ли от каною, то ли от какого-то гигантского электрооргана.
– Это еще что такое?
– Не можем же мы в открытую нести Джаича по лестнице. В машине мы его вытащим. У нас микроавтобус с наглухо зашторенными окнами.
– А куда вы его повезете?