Записка оказалась еще одним посланием из офиса Кэтрин. В ней сообщалось о том, что Галина поменяла ее рейс на 16:45, и ей оставалось убить немногим более часа. Время к вечеру, и ехать домой не имеет смысла, а что касается приличных магазинов, то их в центре Атланты нет уже лет пятнадцать. Сидеть в зале ожидания аэропорта Кэтрин совсем не улыбалось. Обед она пропустила и вдруг поняла, что страшно голодна. Теперь, когда все волнения миновали, адреналин постепенно улетучивался. Всякий раз после одержанной победы наступало ощущение опустошенности — такое чувство, будто воздух с шипением покидает воздушный шарик. Ничего удивительного. У нее достаточно позитива, который заполнит пустоту.
На Прайор-стрит дул теплый ветерок, приятно лаская лицо. Кэтрин провела рукой по волосам, расстегнула верхнюю пуговицу блузки и пошла вдоль по улице, а потом свернула за угол. На Файв-Корнерс находилось маленькое кафе, которое она не посещала несколько лет и надеялась, что его еще не закрыли. Там подавали аперитив в хрустальных бокалах, который на вкус напоминал те фрукты, из которых был приготовлен, да еще и согревал вас после первого глотка. Кафе, к ее радости, оказалось на месте. Кэтрин села за столик у тротуара и попросила тарелку креветок и бокал вина. Потихоньку потягивая напиток, она наблюдала за прохожими.
Возле кафе бездомный толкает перед собой тележку, в которой находятся все его пожитки. Вот он останавливается и садится на скамейку. Выражение его лица привлекает внимание Кэтрин, ибо бездомного, кажется, смущают толпы прохожих. Он смотрит на них, однако никто не обращает на него никакого внимания.
Бродяга и Кэтрин вскоре встречаются взглядами. Он улыбается ей. Она кивает и отворачивается. Один из официантов замечает сидящего перед кафе бездомного и подходит к нему с какими-то словами. Она не слышит, что он говорит, однако старик медленно встает и продолжает толкать свою тележку дальше.
Креветки сохраняют слабый запах моря, который отбивает вкус вина. Тем не менее оно делает свое дело и чувство опустошенности постепенно покидает Кэтрин. Легкая улыбка теперь играет в уголках ее губ. Она вспоминает случившееся в суде, и пустота практически исчезает. Если бы результат оказался плачевным, она бы расстроилась и находилась в плохом расположении духа. К счастью, все получилось наоборот. Приятно сидеть здесь и наслаждаться летним днем — давно с ней такого не происходило.
Прошло полчаса. Креветки съедены, вино почти выпито. Кэтрин попросила подать счет. Официант принес и пригласил ее приходить еще. Она встала и уже направлялась к двери, когда ее окликнул знакомый голос.
— Как вам удалось узнать, что он врет? — спросил Артур Морхауз. Он сидел за столиком вместе с двумя другими судьями, которые кивнули Кэтрин.
— Извините, судья. Я вас не заметила.
— Мы умеем прятаться от людей, — сказал судья, сидящий справа. — Мы старые и хитрые.
Кэтрин улыбнулась и хотела что-то сказать, однако Морхауз повторил свой вопрос:
— Откуда вам стало известно, что он врал, миссис Адамс?
Кэтрин какое-то время в упор смотрела на судью, не зная, насколько может быть с ним откровенна. Не очень-то корректно проверять номер машины неизвестного человека. Два других судьи перестали есть, также с нетерпением ожидая ее ответа.
— Мы с моей клиенткой наткнулись на Холперна возле места парковки, и я обратила внимание на то, что номер его машины начинается на букву «Z». Автомобиль явно принадлежал авиакомпании. Никогда не слышала, чтобы «Дельта» предоставляла своим служащим транспортные средства. Я также подумала, что несолидно капитану авиалайнера водить «форд-эскорт».
Артур Морхауз выпятил нижнюю губу и обменялся взглядом с судьей, сидящим слева от него.
— Интересно. И вследствие этого вы пришли к заключению, что он говорит неправду о месте своей работы.
— Ну… я еще позвонила в «Дельту» и спросила, работает ли он у них.
Морхауз сжал пальцы в кулаки и опустил на них подбородок. Выражение его лица было непроницаемо.
— Вы сделали запрос относительно номера машины, и ее владельцем оказался тот, кто нанял Холперна. Я прав?
— Что-то в этом роде, ваша честь.
— Понимаю. А как вы научились трюку с фотографиями?
Последовало молчание, прежде чем Кэтрин дала ответ.
— Меня обучил этому молодой адвокат несколько лет назад, когда я служила в государственной коллегии адвокатов. Он походил на вас, только волос на голове у него было побольше.
Артур Морхауз нахмурился и посмотрел в зеркало на стене. За исключением двух небольших полосок седых волос над ушами его голова абсолютно лысая.
Как только Кэтрин произнесла эти слова, она тотчас пожалела об этом. Наступило неловкое молчание. Она уже приготовилась принести извинения, когда заметила, что у Морхауза трясется живот. В сущности, все его тело дрожало от смеха, который он изо всех сил сдерживал.
— Волос на голове у меня тогда было гораздо больше, не правда ли? — проговорил он, прикасаясь к голому черепу.
Через мгновение лицо судьи уже расплылось в широкой улыбке. Он повернулся к коллегам:
— Я же вам говорил. — Потом посмотрел на Кэтрин: — Рад вновь вас видеть, Кэт.
— Я тоже рада вас видеть, Артур. Во время моей речи вы смотрели на меня так, будто хотели вынести решение не в мою пользу.
— И в самом деле. Если бы я решил, что дети находились дома, когда она привела мужчину, я так бы и поступил. Однако, принимая во внимание все обстоятельства, вы хорошо поработали. Вы не дали свидетелю возможности ответить. Но проделали все очень красиво.
— Мне просто повезло, — проговорила Кэтрин, — а Холперн оказался лживым подонком.
Морхауз опять зашелся смехом и поднял вверх руку.
— Не будем больше обсуждать достоинства этого дела. Мы уже вплотную приблизились к одностороннему обмену информацией, адвокат.
— Прошу прощения, — извинилась Кэтрин.
— Мистер Ройял по-прежнему притворяется южанином? — спросил судья слева.
Кэтрин одарила его натянутой улыбкой и развела руками.
— Парню надо хорошенько поработать над акцентом, — заметил судья. — Пока он похож на жителя Нью-Йорка, который пародирует южанина.
— Жителя Филадельфии.
— Не важно, — отмахнулся Морхауз. — Полагаю, вы получили сообщение из вашего офиса об изменении времени вылета.
— Да, Артур. Спасибо.
— Ну так торопитесь, милая. — Морхауз взглянул на часы. — Не теряйте время попусту.
Кэтрин улыбнулась и попрощалась со всеми.
— Счастливо отдохнуть! — крикнул Морхауз ей вслед. — Постарайтесь по возвращении уладить это дело.
Ожидая зеленого света на переходе, Кэтрин вдруг поняла, что рядом стоит какой-то знакомый человек. Им оказался бездомный с тележкой. Небритый старик, одетый в очень мятый костюм. Они обменялись взглядами.
— У меня был дом, — начал он разговор, — только мне пришлось уйти из него.
— Прошу прощения?
— У меня были собака, кошка и птичка.
Кэтрин кивнула и пошла на зеленый свет. Человек последовал за ней.
— Я отдал птичку соседу, но собака куда-то пропала. Кошки, они о себе сами позаботятся, а вот участь пса меня волнует.
Обычно Кэтрин не имела привычки разговаривать с незнакомыми людьми, однако этот старик казался таким ранимым и потерянным.
— С ним все будет хорошо, — заверила она бродягу.
— Хороший пес. Он много лет прожил со мной.
Перейдя на другую сторону улицы, Кэтрин могла бы оторваться от бедолаги, который шел очень медленно, однако не стала спешить.
— У вас есть семья? — спросила она.
— Нет-нет, — ответил старик. — Только животные.
— С ними ничего не случится. У вас есть где жить?
— Здесь неподалеку находятся миссионеры. Они позволяют нам ночевать у них, только утром надо уходить. Кошки, знаете ли, очень независимые существа. Вот о собаке я крайне беспокоюсь.
Они шли вдоль по улице по направлению к автостоянке, где Кэтрин оставила машину.
— Может быть, ваш сосед найдет ее и позаботится о ней.
— Возможно. Мои соседи хорошие люди. Я отдал им птичку. Они, конечно же, будут ее кормить.
Он обращался уже не к Кэтрин, а к самому себе. Они стояли у входа в гараж.
— Вы сейчас идете к миссионерам? — спросила Кэтрин.
— Позже, — ответил он, — когда стемнеет. Днем они нас не пускают. Надо где-то здесь отдохнуть.
Рядом с гаражом стояло здание с широким наклонным крыльцом и ступенями из серого гранита. Старик присел на них.
Кэтрин осмотрела улицу.
— Вам надо поскорее идти к миссионерам, — предостерегла она его. — Район тут не очень хороший.
— Я немного отдохну. Стараюсь не волноваться, только не могу не думать о собаке.
Кэтрин хотелось найти какие-то слова, которые успокоили бы старика, однако те, что приходили ей в голову, казались фальшивыми. Ничем она не могла ему помочь. Вернулось ощущение пустоты. Кэтрин вынула из бумажника двадцать долларов, вложила их в руку бездомного и вошла в гараж.