- Так. Если бы наш читатель был высоколобым, еще полбеды, а то... В общем, ты все правильно ухватила. Читатель хочет не просто рассказов о каких-то самородках, которых достали из черт знает какой помойки, а сказки о красивой жизни красивого человека.
- Красивого? - Я с интересом глянула на Пошехонцева. - А ну, любитель прекрасного, сознавайся, что ты имеешь в виду. Вернее, кого.
- Того. - Главный сунул мне под нос открытый журнальчик с соблазнительными фигурами красоток. - Вот смотри.
А посмотреть было на что. Мужики при одном взгляде на нее начинали пускать слюни и ощущать приятные спазмы в паху. Девица с едва прикрытыми прелестями томно возлежала на огромной шкуре белого медведя и рассеянно улыбалась. Ее полуулыбка притягивала как магнит. Она могла стать шире, могла совсем исчезнуть и была похожа на трепещущую бабочку, готовую легко подняться с места. Восторженные журналюги уже окрестили ведущую модель дома "North Wind" за ее полуулыбку новой Моной Лизой.
Крупные черные буквы сверху и зеркально отраженные белые снизу обозначали имя дивы - Диана. Диана призывно изгибалась на шкуре медведя в самой соблазнительной позе, но при этом умудрялась выглядеть далекой и недоступной. Или все дело в ее полуулыбке?..
- И что? - Я пристально посмотрела на главного. - Какое отношение имеет эта накрашенная шлюха к культуре?
- Ну ты... Ну ты даешь! - Пошехонцев сделал вид, что очень возмущен и не находит подходящих слов.
Но я тоже решила оставаться непреклонной. Ему не нравятся герои моих репортажей, а мне не нравятся все эти модели, звезды, проститутки высокого ранга и прочая шушера. И пусть Илья хоть лопнет на месте.
- Я не даю, - сухо отрезала я, - и даже не собираюсь. Мне непонятно, какого лешего ты ко мне с этим обратился?
Пошехонцеву, видно, не давала покоя какая-то мысль, поэтому он оставил и возмущение, и заранее заготовленную речь, и еще ближе придвинулся ко мне.
- Понимаешь, Леда, - начал он проникновенно, - мне хотелось бы повысить рейтинг газеты, чтобы нас не считали чтивомвторого сорта.
- Мы и есть чтиво второго сорта, - не преминула я уколоть главного.
- Понимаю, - Илья скроил скорбную мину (еще немного, и понадобится доставать носовой платок, чтобы утешить бедолагу) и просительно вздохнул. Но ведь такое положение вещей можно исправить, если постараться.
- Постараться?!
Больше всего на свете мне хотелось в ту минуту послать Пошехонцева к чертовой матери со всем его положением вещей.
- Да, постараться. Несколько интересных материалов о мире моды, о закулисной жизни моделей. Интервью с модельерами, статьи о моделях. И как главный сюрприз для читателя - встреча в нашей редакции и разговор с Дианой, о которой мы будем давать небольшие публикации в каждом номере. Тот читатель, который правильно ответит на все вопросы нашей викторины, сможет пообщаться с ней.
- Здесь?! - Я не могла удержаться от смеха. - В этом гадюшнике?
Илья обиженно закрыл рот и стал демонстративно смотреть в окно.
- К твоему сведению, - наконец выговорил он, - здесь все приведут в порядок.
- И кто же возьмет на себя нелегкую миссию по расчистке авгиевых конюшен? Неужто в наше время еще можно встретить Геракла?
- Опять ты за свое. Слова не можешь сказать, чтобы не съязвить, снова вздохнул Илья. - А Геракл есть. Он наш спонсор, который весьма заинтересован в том, чтобы статьи о Диане появились.
- Зачем, Илья? Зачем кому-то добиваться публикации материалов о модели в бульварной газетенке? Извини за откровенность, конечно.
- Ничего. - Пошехонцев сжал рукой свой безвольный подбородок. - Я и сам, откровенно говоря, удивляюсь. Но в том-то и дело, что не такая уж мы бульварная газетенка. Интересные материалы у нас есть, насилием и кровавыми разборками грешим не больше остальных. К тому же Ирочка...
- Так пусть Ирочка и займется.
- Леда, ты меня не слышишь, что ли? Это должен быть материал в рубрике "Новости культуры". Расскажешь о моде в целом, потом перейдешь к нашему питерскому дому "North Wind", который занимает не последнее место среди европейских домов.
- Но и не первое, - фыркнула я.
- Потом напишешь о моделях нордвиндского дома, - гнул свое главный редактор, - особое внимание уделишь Диане.
- Как это - особое?
- Расскажешь о ней. Приведешь высказывания ее коллег, подруг, модельеров...
- Подруги у модели? - Я со злостью посмотрела на Пошехонцева. - Да они же друг друга съесть с потрохами готовы.
- Ее импресарио, менеджера, фотографов...
- Ее горничных, поваров, шоферов... - продолжила я.
- Но гвоздем программы, - Илья не обратил на мои слова никакого внимания, - будет интервью с самой Дианой..
- И дива захочет со мной говорить? - не удержалась я от издевки.
- Захочет, можешь не сомневаться. Ну что?
- Нет слов. По крайней мере приличных.
- Так ты согласна? - Илья с радостным сомнением воззрился на меня. Согласна?
- Согласна, черт с тобой, куда же мне деваться. Но только с одним условием.
- Хоть с тысячей. - Илья вскочил со стула и, радостно потирая руки, пробежался по кабинету, пиная на ходу пустую банку из-под пива "Балтика № 9".
- Ты не понял, Илья, - попробовала я умерить его радость. - У меня действительно есть условие.
- Какое? - Пошехонцев немедленно придал физиономии подобие серьезного внимания.
- После статей об этой... - ну, сам понимаешь - я хочу написать материал, но только о ком или о чем сама захочу, безо всяких предварительных советов с тобой. И ты эту статью примешь. Примешь, - я сделала выразительный жест, - безо всяких кривляний и ссылок на то, что это не пойдет.
- А о чем будет статья?
- Пока не знаю. Но только на этих условиях я согласна писать о модели. Ты понял?
- Понял. Знаешь, Леда, - он снова протиснулся за свой стол, - твои требования не так уж и непомерны, - он задумчиво посмотрел на меня, Материал у тебя всегда интересный, поэтому с моего благословения пиши о чем хочешь. Но после того, как выйдут статьи о Диане. Когда будет готово интервью с ней, причем приличное.
- Вот в этом, Илюшенька, можешь не сомневаться. Плохо писать - себя не уважать.
- Договорились. У меня все. Если никаких вопросов больше нет, то позови мне, пожалуйста, Лилию.
Пошехонцев сделал вид, что снова занялся разглядыванием красоток в журнальчике, а я направилась к двери.
Перерыв на обед разогнал моих коллег, никто не стучал по клавиатуре, стало тише. Журналисты разбрелись кто в буфет, кто в курилку. Некоторые образовали группы и пили кофе. Компания из четырех человек в уголке мирно, по-домашнему, перебрасывалась в картишки. Ничего удивительного, каждый использует свой законный перерыв, как ему больше нравится.