- В Москве я случайно услышала один разговор. Но о чем идет речь, не могу понять.
- Говорят по-корейски? - проницательно заметил Ли.
- Да. Мне, по крайней мере, кажется, что так. Вот послушайте. - Я надавила кнопку диктофона.
- Иде якось Панас до хаты, а Мiтрiй назустрiч...<Идет как-то Панас к дому, а Дмитрий навстречу... (укр.).>
- Что это? - обалдело пробормотал Ли. - Как хотите, но это не корейский.
- Простите, - я судорожно схватила диктофон, - сначала я была на встреча с одной украинской группой, на пленку все их шутки записывала, чтобы ребятам в редакции отдать, а разговор тоже будет, только немного позже... Я сейчас перемотаю.
- Ладно тебе, оставь, - сказал Герт. - Позже так позже. Не стоит перематывать, а то что-нибудь пропустим.
- Точно, - Юрка кивнул, - оставьте все как есть, а там разберемся.
Я снова включила диктофон, и мы прослушали веселый треп Геньки и Веньки. Но если в зале на конференции стоял хохот, то теперь никто из нас даже не улыбнулся хохмам украинских парней.
- Ка ай он да, - произнес знакомый голос.
- Вот оно! - воскликнула я. - Это тот самый разговор.
Но Ли махнул мне рукой, чтобы я не мешала, и принялся напряженно вслушиваться.
- Ничего нового, - заявил он, отключая диктофон, - опять об этой чертовой вазе.
- А поподробнее, - вклинился Герт.
- Можно и поподробнее, - кореец пожал плечами. - Говорили двое, как вы уже и заметили.
- Правильно, - кивнула я. - Один из них глава Центра корейской культуры Александр Пак, а другого не знаю.
- Пак! - Юрка присвистнул. - Не слабо. Вот, оказывается, чем не брезгует заниматься наш "досточтимый". Однако. Мне-то разговор не очень ясен, видно, про какие-то свои дела они базарили, но одно могу сказать, что базар этот гнилой. И лучше вам от них держаться подальше. Один все толковал, что какой-то мудак не приехал, а вазу привезла женщина. Но, мол, вазочка-то совсем не та, а где та, черт его знает. Тут один предположил, что он, тот, который не приехал, мог другого покупателя найти. Так второй тип ему приказал по-быстрому с ним разобраться. Короче, человека своего послать. Вот, собственно, и все.
- Спасибо, Юрок, - Герт хлопнул его по плечу. - Ты всегда был настоящим другом.
- Не знаю, какой я друг, - серьезно сказал Ли, - но вы лучше держитесь от всего этого подальше. Про Пака разные слухи между нашими ходят, постарайтесь не вляпаться в конкретное дерьмо, а то и помогать мне больше будет некому.
- Спасибо за предупреждение. - Герт поднялся. - Мы и сами думали о том же самом. Ладно, нам пора.
- Да, - Ли кивнул, но лицо у него оставалось таким же расстроенным, постарайтесь больше никуда не лезть. Это я вам хороший совет даю.
Герт пожал своему однокласснику руку, и мы покинули ресторан. По дороге домой ни один из нас так и не сказал другому ни слова. Герт насупленно молчал, а меня занимала одна-единственная мысль: "Хоть Карчинский, возможно, и подонок и занимается разными темными делами, но предупредить его все-таки нужно". Но Герту об этом я говорить не собиралась.
Глава 23
Безуспешные попытки дозвониться Карчинскому выводили меня из себя. Или его нет в мастерской, или он, как и в прошлый раз, не берет трубку. Я уже хотела оставить бесплодные усилия, но вдруг случилось чудо, и трубку взяли.
- Слушаю, - ответил усталый голос.
- Добрый день, Владимир Иванович, - обрадованно затараторила я. - Как хорошо, что мне удалось вас застать. Понимаете, у меня к вам очень срочное дело...
- Я занят, - категорическим тоном отрезал художник. - Позвоните через несколько дней.
- Это невозможно, Владимир Иванович, дело очень срочное.
- Я же сказал вам, что сейчас занят.
- Вы не поняли, - так же торопливо продолжала я. - Вы, может быть, не узнали меня?
- Напротив, богиня, - в голосе появилась насмешка, - я отлично узнал вас. Но ваши дела меня совершенно не касаются, вернее, у меня сейчас на вас нет времени.
- Это касается не только меня, но и вас. - Я тоже успокоилась. - Я хотела бы поговорить с вами насчет поездки в Москву.
- Оставьте Москву в покое, - взорвался он, - и не звоните сюда больше! - закричал художник и бросил трубку.
Раздались короткие гудки. Вот так номер! Он даже не удосужился меня выслушать. Конечно, я виновата, что не передала письмо. Наверное, из-за этого у него неприятности. Я ведь вообще могла бы на него плюнуть и забыть, но теперь мне было точно известно, что ему грозит опасность. Нет, я просто обязана его предупредить. Рассказать о письме тоже придется... Не сомневаюсь даже, что он начнет ругаться, но это уже дело десятое.
Так. К Карчинскому лучше всего отправиться ближе к вечеру, а сейчас не мешает навестить родную редакцию.
Родная редакция привычно гудела, галдела, шумела, переваривала потоки информации, точной и лживой, фильтровала ее, компоновала и прессовала, выдавая на-гора доверчивому читателю. В последние дни я как-то выпала из всей этой суеты, занимаясь своими, но чаще чужими делами. Конечно, Пошехонцев начнет орать, узнав, что очередная статья еще не готова, но пусть... Начальству, собственно, орать положено по штату. А нам, сотрудникам, положено его слушать.
Я очень удивилась, когда не обнаружила на своем столе привычные завалы, да и Лильки не было.
- Куда подевалась? - задала я вопрос самой себе, но произнесла его вслух.
- Это ты про нашу королевну? - тут же материализовался за моей спиной Семен Гузько. - Так у народа бы спросила.
Я повернулась к нему и остолбенела на месте. Семен Гузько! Своей собственной песьей персоной стоял передо мной причесанный, отутюженный и даже благоухающий каким-то дорогим одеколоном. Даже рубашка застегнута на все пуговицы, даже засаленная жилетка, с которой он, похоже, не расставался половину жизни, отсутствовала. И брюки на коленях не вздувались пузырями. Неслыханно! И ботинки начищены. Невиданно! Метеорит, что ли, упал на нашу редакцию и так преобразил Семена Гузько? Странные метаморфозы, однако, могут произойти с людьми.
- Любуешься? - ехидно спросил он, небрежно разглядывая меня. - И нравится?
- А с чего это ты вдруг, Семен? - спросила я. - Что-то важное случилось?
- Случилось. - Он довольно хмыкнул: - У меня роман, понятно? С нашей примадонной. Вот так, Леда.
- С примадонной... - Я пыталась сообразить. - Ты шутишь...
- Все сначала тоже так думали, - он горделиво выпятил грудь, - но Ирка никогда не церемонилась и при всех объявила, что мы станем любовниками.
- Ирочка Кривцова? - Я совершенно обалдела. - Но ведь она... но ведь ты...
- А что тут такого? - Он снисходительно сощурился. - Закручу с девочкой роман, наиграюсь вволю, а потом дам отставку. То-то вы всегда со своей толстухой смотрели на меня как на недоделанного. А вот Ирка разглядела во мне настоящего мужика.
- Семен, - я начала приходить в себя, - а если она с тобой поиграется и бросит? Если ты ей понадобился для забавы?
- А мне все равно, - заявил он и придвинулся ко мне. - Я тебе скажу, потому что ты единственная нормальная баба здесь и я давно тебя знаю. Я тоже всегда думал, что наша примадонна для меня недоступна. Утонченная вся, шикарная, а я как шелудивый пес рядом. Ей, скорее всего, действительно поиграть захотелось, вот она при всех и сказала... Но мне все равно, понятно, я хоть раз поиметь ее хочу, чтобы она тоже почувствовала, что нельзя людей своим высокомерием унижать. Пусть тоже себя униженной почувствует. Я ведь не слепой, вижу, как на нее теперь смотрят...