– Сначала поколебалась немного, но идти было далеко, да и Валентин производил приятное впечатление – светлый, с усами, голос интеллигентный.
– Да, – вздохнула я, – это успокаивает…
– Он мне сказал, что он врач и даже показал наклейку на стекле больница. Вот я и согласилась.
– А где этот врач работает?
– Как где? – удивилась Сабрина. – В «Барзилае». Где же еще?
– В каком отделении?
– А-а, ты это имеешь в виду. Он сказал, что он врач – бане…, нет, бальнеолог. Вот.
– Понятно. Бальнеолог так бальнеолог. И что дальше было?
Сабрина посмотрела на меня огромными глазами и набравшись воздуху, выпалила:
– А потом я пригласила его к себе и он остался.
– Как? Вот так сразу и пригласила? – удивилась я.
– Валерия, мне двадцать три года. Я в Израиле уже полгода, а у меня все это время никого не было. Валентин оказался таким милым. Интересовался мною, расспрашивал. Я ему рассказала, что я – харамитка. Ему это жутко понравилось, и он попросил меня пригласить его на наши встречи. Там они и познакомились…
– Кто они?
– Валентин и Илья. Ты знаешь, я с Ильей была знакома еще в Москве. И с его женой, Ликой. В принципе это Илья устроил мне учебу в Израиле и грант достал. Я ему всю жизнь благодарна буду.
– А Валентин?
– Что Валентин… После того, как я его с Ильей познакомила, он только о нем меня и расспрашивал: «А где Илья? А над чем он сейчас работает? Знаю ли я его адрес?» А как Илью убили, так он и пропал. Не звонил, не приходил… – Сабрина вздохнула. – Я даже к гадалке ходила. Фантом вызывать.
– Что? – я от неожиданности поперхнулась чаем. – Зачем фантом? Он тебе, наверное, телефон оставил?
– Нет никого по этому телефону, – со злостью в голосе ответила она. – И бальнеологического отделения в больнице «Барзилай» нет. И врача по имени Валентин Левкович…
– Ладно, не горюй, смотри на это просто: у тебя ничего из дома не пропало?
– Нет… Ну что ты говоришь, Валерия?!
– Я знаю, что я говорю. Удовольствие получила?
Сабрина пожала плечами и утвердительно кивнула.
– Ну и радуйся. Ничего плохого в твоей жизни не произошло. Так, эпизод. Довольно-таки неплохой. Не видела его после этого, ну и не надо. Еще найдешь.
– Как не видела, видела. Проезжал он на своей машине с красными занавесочками, а внутри брюнетка сидела.
– Что-что? Ты говоришь, красные занавески? А машина какая?
– Черная, японская, «Мицубиси-Галант». Я даже спросила его однажды, что за машина.
В моей голове завертелся калейдоскоп. Машина, расспросы про Илью, выстрелы. Да этого Валентина надо было срочно брать за жабры и вести в кутузку на допрос к Борнштейну! Я нутром чуяла, что не зря был произведен тотальный охмуреж девушки Сабрины с целью выхода на Илью. Нет, решено, завтра с утра – к Михаэлю!
Но назавтра была пятница, а по пятницам все магазины работают до обеда, а потом открываются аж в воскресенье утром. В холодильнике было шаром покати, и я направилась в супермаркет «Битон», который назывался еще «желтые пакеты», потому что все покупки в нем заворачивали в именно в них.
В супере было столпотворение. Нагрузившись по самую макушку, я вышла из магазина, жалея, что я не осьминог – лучше бы распределились покупки. Надо было дойти до машины и погрузить все в багажник.
Неожиданно моя правая нога подкосилась, и я брякнулась на землю, подминая под себя пакет с йогуртами. Лодыжку обхватила дикая боль.
Мне с детства не везет. У меня привычное растяжение щиколоток. Я могу упасть на ровном месте и встать с опухшей ногой. Ничего не поделаешь. Поэтому я не спешила изображать из себя героиню и преодолевать трудности, памятуя, что сказала моя любимая Раневская: «Поднимите же меня, народные артистки на земле не валяются!». Хоть я не была народной артисткой, но в Израиле недостатка в кавалерах не ощущается.
Какая-то женщина закричала: «Помогите ей!» Ко мне бросились несколько человек, подняли (я мыслила верно), уложили желтые пакеты на ближайшую скамейку. Стоя на одной ноге, я механически счищала с себя остатки земляничного йогурта. Голова кружилась, нога разламывалась от нестерпимой боли и раздувалась на глазах.
– Разрешите, я вам помогу, – услышала я за спиной приятный мужской баритон. Не было сил даже обернуться. Я ухватилась за протянутую соломинку.
– Да, пожалуйста, я чувствую, что не смогу идти.
– Ничего страшного, обопритесь на меня, моя машина тут, за углом.
– Но и моя недалеко, – пыталась я протестовать.
– Ваша дальше, – мягко пресек мои возражения незнакомец, и я запрыгала, держась за его плечо.
Честно говоря, мне было нелегко. Росту он небольшого, телосложения хлипкого, поэтому я старалась опираться лишь частично, чтобы не случилась двойной катастрофы – не хватало, чтобы он упал под моей тяжестью. Кроме того, добрый самаритянин еще тащил все мои желтые пакеты.
Кое-как мы доплелись до угла. Он открыл дверцу своей большой машины (интересно, почему низенькие мужчины любят большие машины и высоких женщин? Надо заглянуть во Фрейда…) и, уложив мои покупки на заднее сиденье, осторожно помог мне сесть впереди.
– Вам куда? – спросил он.
– В старый город.
– Поехали, – кивнул он и вывел машину со стоянки.
По своей природе я – рефлексирующий интеллигент. Терпеть не могу быть кому-либо в тягость, а уж если для меня кто-то что-либо совершает – это вносит в мою душу разлад и панику. Вместо того, чтобы расслабиться и получить удовольствие, я начинаю судорожно размышлять, чем же отплатить за такую доброту. Видимо, это борение четко отразилось у меня на лице, поэтому незнакомец спросил:
– Вам удобно,… – запнулся он, и чтобы скрыть смущение, включил магнитофон. Аллегрова запела одну из бесконечных песен Крутого.
– Валерия, меня зовут Валерия, – поняла я его затруднение.
– Очень приятно, а меня Валентин… – при этих словах что-то в голове моей щелкнуло, и я заставила себя обернуться. Увидев на задних боковых стеклах красные занавески, я откинулась на спинку сидения и застонала.
– Вам плохо, Валерия? – всполошился Валентин. – Все-все, мы уже подъезжаем.
Он помог мне выйти из машины, дотянул меня до дому и сбегал за пакетами. Мне оставалось только сидеть в кресле и охать.
– Сейчас посмотрим ваша ножку, – сказал он, положив покупки на стол.