-- Мне, впрочем, все равно. Я сюда по другому делу.
-- Я знаю.
-- Вот как! Это каким образам?
-- С помошью телефона. Позвонила в прокуратуру Хлыбову. Он сказал, что вас с проверкой на мясокомбинат никто не уполномочивал. Вы проявляете самодеятельность, скорее всего попутно. Но предупредил, что вы способны на неожиданные поступки, поэтому с вами лучше не лгать, а побеседовать предельно откровенно.
-- Что вы и делаете? -- Алексей был уязвлен до глубины души, и вопрос прозвучал достаточно грубо.
-- В любам случае это лучше, чем ложь.
-- Разумеется. Но у меня в связи с этим появилась одна нескромная мысль. В вашем городе, похоже, я единственный честный человек.
Тэн пожала плечами.
-- Я тоже.
Алексей промолчал и сразу почувствовал -- его молчание истолковано как сомнение. Румянец на щеках обозначился ярче, глаза сверкнули почти сердито, и он убедился окончательно, что задел за больное. Однако продолжал молчать с некоторой даже иронией.
-- Вы можете мне не верить, если угодно,-- она явно оправдывалась! -- С точки зрения закона, наверно, так и есть. Соучастие, недоносительство... Сокрытие? Я не знаю всех юридических формулировок в этом плане. Но моя совесть чиста, своим служебным положением я никогда не пользуюсь.
-- Вам хватает пятнадцати граммов в сутки?
-- Мне и этого много.
-- Вы что же не употребляете мясного?
-- Не употребляю. Зато у экспедитора Терехиной шестеро внуков. Она бабушка. И сотни три родственников, все с неотоваренными талонами на руках. И все к ней обращаются.
-- Выходит, там на весах я вел себя как последний негодяй?
Тэн улыбнулась. С сомнением пожала плечами.
-- Не знаю.
-- Весы, надо думать, не единственный канал хищений?
-- Не единственный. Хлыбов, например, пользуется другими каналами.
Алексей хмыкнул.
-- Не слишком ли вы откровенны со мной?
-- В следующий раз, если захотите кого-то ударить, вы можете сделать это у себя в прокуратуре. А не добираться в такую даль на мясокомбинат.
Алексей расхохотался.
-- Все, сдаюсь! Вы выиграли бой чистым нокаутам, ха-ха-ха!
Она неожиданно взяла его за руку.
-- Хотите, я вам обработаю?
Алексей только сейчас увидел, что костяшки пальцев на тыльной стороне руки сбиты в кровь, и рука перемазана. Ухмыльнулся.
-- Если это не взятка.
Глядя, как мягкими, точными движениями она обрабатывает ссадины, Алексей подумал, что уходить ему отсюда совсем не хочется. Проворчал:
-- Мне кажется, муж не слишком вас любит.
-- Почему? -- она взглянула на него с любопытством.
-- Красивые женщины устраиваются как-то иначе. Здесь не очень подходящее для вас место.
-- Вы просто не знаете настоящую цену моего места.
-- Я знаю, что своим служебным положением вы не пользуетесь. Стало быть, вашему месту грош цена.
Тэн отрицательно качнула головой.
-- Я буду пользоваться, как только выйду замуж.
Алексей даже растерялся.
-- Так вы... незамужем, хотите сказать?
-- Нет.
-- Бог ты мой! Какая удача. В таком случае, я делаю вам предложение.
Она изумленно посмотрела на него и рассмеялась.
-- Хлыбов предупреждал, что вы способны на неожиданные поступки. Кажется, он был прав.
-- Нет, кроме шуток. В городе всего два честных человека. почему мы с вами должны друг друга избегать?
-- Не знаю,-- подумав, ответила Тэн.
Алексей записал номер своего телефона на перекидном календаре. Шутя пригрозил:
-- Если вы, Светлана Васильевна, в течение двух дней не позвоните по этому номеру... хотя бы для того, чтобы сказать "нет", я снова нагряну сюда с проверкой.
Направляясь в прокуратуру, он еще и еще раз мысленно прокрутил отдельные эпизоды, связанные с хищением мясопродуктов, и меру возможного участия в них Суходеева. "Мелкий несун, не более того,-- решил он.-- Вся цепочка налицо: экспедитор, водитель, грузчик. Что успели стянуть с весов, цдет на стол и, видимо, родственникам. Мокрухой тут, пожалуй, не пахнет".
Он вспомнил улепетывающего водителя в надвинутой на глаза кепке и усмехнулся. Терехина, экспедитор, тоже не в счет. Карташов в то время еще не работал. Словом, очередная пустышка. Для очистки совести он допросит всех троих, и можно ставить на мясокомбинате точку...