Внутри стоял запах пыли. В углу столбиком были нагромождены пластмассовые садовые стулья. Валялись какие-то пакеты, картонные коробки. В общем, кладовка для почти ненужных вещей.
Пожалев, что вообще сюда зашла, я повернула было обратно, но тут мое внимание привлекло окно. Мутное, давно не мытое стекло практически не пропускало света. Но даже в при таком слабом освещении я заметила, что на грязном подоконнике что-то валяется. Подойдя поближе, я пригляделась и протянула руку, чтобы взять этот предмет. Но тут же отдернула, так как на подоконнике лежал конусовидный эбонитовый наконечник – скорее всего, пропавший мундштук от саксофона. И у него был отломан кусочек с краю.
Поспешив выйти из домика, я бросилась было бежать к Михаэлю, но остановилась и задумалась. Пока я его найду, пройдет пять минут или десять. Все может случиться за это время. Лучше не рисковать. И я не нашла ничего лучшего, как позвонить ему по сотовому телефону.
– Алло, Михаэль, это я, Валерия.
– Где вы? И почему вы звоните?
– Михаэль, я не могу отойти, лучше идите сюда.
– Куда это сюда?
– По гранитной дорожке до бассейна, а там между пальмами к маленькому домику. Я жду вас.
Телефон отключился. Через несколько минут на поляне перед сторожкой показались обеспокоенные Михаэль и один из охранников зала торжеств.
– Валерия! Как вы меня напугали! Я было подумал, что вы попали в капкан…
– Посмотрите вот на это, только не трогайте руками, – и я завела его на склад.
– Ничего себе!.. – ахнул он. – Вам везет, как новичку в покер! Валерия, вы ничего не трогали?
– Нет, и вам не советую. Этот мундштук, вероятнее всего, отравлен.
Следователь достал из кармана носовой платок, осторожно сбросил на него пластмассовый наконечник, и мы вышли наружу.
При свете дня эта штучка выглядела вполне безобидно. Вот только…
– Валерия, посмотрите, – Михаэль поднес платок к моим глазам. – Вот и жало…
На черной гладкой поверхности виднелся маленький заусенец, но, несмотря на свою величину, он казался весьма острым.
– Нужно немедленно отдать в лабораторию, – сказал он и положил платок в карман.
– Что вас понесло туда, Валерия? – спросил меня Михаэль.
– Вчера мы с Денисом гуляли здесь и оказались случайными свидетелями одного разговора.
– Интересно… – Борнштейн подался вперед, как гончая, почуявшая след. – Продолжайте.
– Разговаривали двое, причем на повышенных тонах. Один не местный, турист из России. Другой был странно одет и вообще производил впечатление бомжа, попавшего на светский раут.
– Вы знаете имена, фамилии?
– Постойте, дайте вспомнить. Лина что-то мне рассказывала о туристе. Нет, не Лина, – я потерла лоб. – Вспомнила! Леонид Горелов. Так второй назвал иностранца. Он еще денег у него просил, а Горелов сердился и кричал, что евреи ему надоели.
– Насильно мил не будешь, – усмехнулся Михаэль. – А как звали второго?
– Мика Перчиков. Он одет в джинсы и футболку. Я еще подумала, что наряд, прямо скажем, не авантажный для такого приема. Мика еще сказал, что они втроем вместе учились в Москве, в институте геологии.
– Неплохо для начала, спасибо, – поблагодарил меня следователь, – Надо будет тут тщательнее поискать… А сейчас давайте вернемся к музыкантам.
Ансамбль не репетировал, все сидели на краю эстрады и ждали нашего возвращения. Подойдя к ним, Михаэль вытащил из кармана платок.
– Посмотрите, пожалуйста, – сказал он ребятам, разворачивая вещественное доказательство, – можете ли вы сказать, что это такое?
Йоханан хотел было взять мундштук, но Борнштейн отвел руку и предупредил об отпечатках пальцев. Музыканты окружили Михаэля и громко переговаривались, обсуждая увиденное.
– Нет, – сказал Йоханан, подводя итог, – это не Венин мундштук. У него более длинный и сделан из эбонитовой пластмассы. Веня его из Союза привез, такие здесь не делают.
– А этот из чего сделан?
– Трудно сказать, но, по-моему, из обычного пластика. А Венин потертый, массивный.
– Вениамин всегда носил мундштук с собой и навряд ли дал бы ему поломаться, – добавил толстый ударник.
– А почему бы вам не спросить его самого? – Йоханан хмурился, ему давно хотелось вернуться к репетиции, а тут такая докука в нашем лице.
– Непременно, – ответил Михаэль и широко улыбнулся. – Надеюсь, у вас есть номер телефона вашего товарища?
– Есть, звоните, – Йоханан протянул ему сотовый телефон с уже набранным номером.
Телефон не отвечал. Михаэль прослушал еще несколько гудков и вернул мобильник хозяину.
– Надо звонить в больницу. Наверняка Вениамин там, а сотовый он, по-видимому, отключил. Или в больнице помехи. Как вы сказали, его фамилия?
– Додельзон.
– Михаэль, давайте я позвоню в больницу, – предложила я.
– Окажите любезность, – кивнул он.
Дозвониться до «Сороки» оказалось непросто. Я несколько раз набирала справочную телефонной компании, потом коммутатор больницы, потом информационный центр. Наконец, мне ответили:
– Информационный центр «Сорока», говорит Анат.
– Добрый день, Анат, скажите, к вам вчера поступила больная по фамилии Додельзон. Имени, к сожалению я не знаю.
– Ждите, проверяю, – я услышала, как застучали по компьютеру проворные пальцы. И вдруг в нейтральном голосе телефонистки послышались металлические нотки. – Кто вы ему?
Без слов я протянула трубку Михаэлю.
– Говорит старший следователь по особо важным делам Михаэль Борнштейн. У вас госпитализирована больная Додельзон?
По мере получения информации лицо Михаэля менялось. Наконец, он нажал кнопку «End».