Пока я молчала, переваривая, силуэт бабушки истончился и пропал. Я хмыкнула и побрела обратно. По пути я внимательно рассматривала все вокруг, но было ощущение, что я лечу в каком — то облаке. Навстречу мне брел Димка.
Я обняла его, целуя и тоскливо шепча:
— Димочка, ну зачем ты это сделал? Как же я без тебя буду жить — то теперь?
— А как бы я без тебя жил? — тихо спросил он.
— Ты большой и сильный, ты бы справился. А я еще маленькая и слабая. Ты обо мне подумал?
— Я не оставлю тебя, — прошелестел он.
Я открыла глаза и поморщилась от боли. Прислушалась себе — внутренние разрывы почти заросли, кости же лишь чуть — чуть срослись. Крепко обнимая меня, рядом лежал Димка. И извернулась в его объятиях, прижала ухо к его сердцу.
— Тук… тук…
Медленно выбило оно.
— Туук…… Туууук….
Я зажмурилась, пытаясь сдержать рыдания.
— Туууук…………
Сердце в последний раз стукнуло и остановилось.
Я положила его голову себе на колени и взахлеб рыдала, гладя его волосы.
…Ворон, стоящий на четвереньках и кормящий зайчика.
…Я помнила, какое невинное выражение лица было у него, когда Серега упомянул о фотографиях, по которым он пишет с меня портреты.
…Ворон, всегда отдававший мне свои бутерброды в школе.
… Как мучительно — нежно он целовал меня несколько часов назад, и я таяла в его объятиях.
Память услужливо подсовывала мне картинки, и тогда я горько улыбалась. Он меня любил всю жизнь, вопреки всем приворотам и отворотам, а я этого не знала. Какой нелепый мир…
Господь исполнил мою молитву.
Димка меня любит.
И у него никогда больше не будет никого.
… Стекло треснуло и брызнуло во все стороны крошечными осколками. Не склеить…
Меня кто — то тронул за плечо. Я резко обернулась. Полная тетка в белом халате с чемоданчиком требовательно спросила:
— Кто пострадавший?
— Пошла на…, — четко сказала я. — Он умер.
Тетка убралась.
Я сидела на асфальте около покореженной девятки, гладила кончиками пальцев Димочкино лицо и рыдала. В паре метров на тротуаре уже собралась толпа зевак, жарко обсуждавших происходившее.
— Кто там помер — то, не пойму?
— Смотрю, а девятка кааак выскочит на встречную — и под джип тут же!
— Да сначала парень убивался по девке, точно помню.
— Пьяный на девятке ехал, понятно. Как таким права дают, такой джип попортил.
— А чего сейчас он лежит?
— А спроси…
— Так там кто помер — то?
Чуть позже приехали гаишники. Краем глаза я замечала, как громко кричит владелец джипа, в который мы врезались, как размахивает руками и тычет в насмерть «поцеловавшиеся» машины.
Мне было все пофиг, я тоскливо выла, прижавшись щекой к Димкиной. Меня дергали, чего — то от меня хотели, я сквозь зубы коротко посылала. Это было мое последнее свидание. От меня отстали.
Я смотрела сквозь мокрые ресницы как крупные отчаянные слезы — мои — катятся по Димкиной щеке, скатываясь на грязный асфальт дороги. Казалось, что это он и плачет. На миг мелькнула безумная мечта, и я быстро прильнула к его еще теплым губам. Чуда не произошло. Димка ушел, ушел от меня, совсем.
Вскоре тетка с санитарами все же отодрала меня от Димки и его унесли. Меня попытались допросить, но я была невменяемая. В конце концов гаишники сжалились надо мной и отвезли меня домой.
Я молча доехала до дому и так же молча вышла. Благодарить гаишников за то что они меня не бросили и довезли сил не было.
— Маняша, — раздался тонкий голос.
Я с трудом повернулась и увидела Натаху и Николяшу, идущих от соседнего подъезда.
— Что с вами, Маняша?
— Пошел в …, урод, — бесцветно сказала я.
На автопилоте, почти теряя сознание от боли — физической и душевной я поднялась к себе в квартиру, правда у подъезда встретила Августу Никифоровну. Та посмотрела на меня диким взглядом, но ничего не сказала.
Дома я пошла в ванную, умыться. Там стояло большое, в мой рост зеркало, я равнодушно отметила, что я вся в крови, волосы висят красными сосульками, платье порвано. Умывшись, я пошла на кухню. За клофелином. Жить мне не хотелось.
— Скоро мы будем вместе! — улыбнулась я разбитыми губами и крикнула в пустоту: — Ты меня слышишь?!!
Пузырек с клофелином я нашла на столе. Он стоял, прижимая лист бумаги. Я машинально его взяла, прочитала. Непонимающе посмотрела на него и еще раз перечитала.
Машка, любимая моя!