- А сам ты чем занимаешься?
- Да ты ведь видишь. Читаю эту психологическую галиматью, которую состряпали профессора и Меландер.
- Зачем?
- Сам не знаю. Я что, обязан все знать?!
После кровавой бойни в автобусе прошла неделя. Расследование не продвигалось вперед, какие-либо конструктивные идеи явно отсутствовали. Даже ручеек бес полезной информации со стороны общественности начал высыхать.
Общество потребления и его граждане, вечно находящиеся в состоянии стресса, теперь уже были заняты совершенно другими мыслями и делами. Хотя до Рождества оставалось еще больше месяца, уже началась оргия реклам и закупочная истерия, которая быстро и неудержимо, словно чума, распространялась по украшенным гирляндами торговым улицам. Эпидемия не жалела никого, и от нее нельзя было убежать. Она вгрызалась в дома, проникала в квартиры, заражала и побеждала всех и все на своем пути. Дети уже плакали от усталости, а отцы семейств влезли в долги вплоть до следующего лета. Узаконенное мошенничество находило себе все новые и новые жертвы. Больницы были переполнены людьми с инфарктами, нервными расстройствами и прободными язвами желудка.
В полицейские участки в центре города участились визиты предвестников большого наплыва праздничных клиентов, на сей раз в виде мертвецки пьяных гномов9, которых извлекали из подворотен и общественных туалетов. На Мариаторгет два измученных полицейских уронили находящегося в невменяемом состоянии гнома в сточную канаву, когда пытались засунуть его в такси.
Во время возникшего при этом скандала полицейских тесно окружили плачущие от отчаяния дети и разъяренные пьянчужки. Одному из полицейских попали в глаз снежком, и у него сразу же испортилось настроение. Он схватился за резиновую дубинку и огрел ею случайно оказавшегося рядом пенсионера. Выглядело это не очень красиво, и у тех, кто недолюбливал полицию, появилась новая пища для разговоров.
- В любом обществе существует скрытая ненависть к полиции, - сказал Меландер. - Нужен только какой-нибудь импульс, чтобы она стала явной.
- Ага, - без особого интереса буркнул Колльберг. - А почему так происходит?
- Потому, что полиция - это зло, однако зло, без которого нельзя обойтись, - заявил Меландер. - Все люди, даже профессиональные преступники, знают, что могут оказаться в такой ситуации, когда полиция будет их единственным спасением. Когда вор просыпается ночью оттого, что кто-то хозяйничает в его подвале, что он будет делать? Конечно же, позвонит в полицию. Однако поскольку такие ситуации бывают нечасто, то большинство людей испытывают либо страх, либо презрение, когда полиция вмешивается в их личную жизнь или нарушает их покой.
- В дополнение к другим неприятностям, - сказал Колльберг, - мы должны считать себя необходимым злом.
- Суть проблемы, - упрямо продолжил Меландер, - состоит в парадоксальной ситуации, когда профессия полицейского требует максимальной сообразительности, исключительных психологических, физических и моральных качеств от тех, кто ее выбирает, и вместе с этим не предлагает ничего, что бы могло привлечь людей с такими качествами.
- Это ужасно, - сказал Колльберг.
Мартин Бек уже много раз слышал рассуждения такого рода, и они почти не интересовали его.
- Может быть, вы продолжите ваш психологический спор где-нибудь в другом месте, - недовольно сказал он. - Я пытаюсь думать.
- О чем? - спросил Колльберг.
Зазвонил телефон.
- Бек.
- Это Хелм. Ну, что слышно?
- Абсолютно ничего. Но это между нами.
- Вы еще не идентифицировали того, без лица?
Мартин Бек давно знал Хелма и доверял ему. В этом он не был одинок, многие считали Хелма одним из самых опытных экспертов-криминалистов. Нужно было только уметь найти к нему подход.
- Нет, - ответил Мартин Бек. - Наверное, его исчезновение никою не волнует, а от тех, кто явился к нам, ничего узнать не удалось. - Он перевел дух и добавил: - Не хочешь ли ты сказать, что у вас есть что-нибудь новенькое?
Хелму нужно было льстить, о чем все прекрасно знали.
- Да, - довольно сказал он. - Мы тут немножечко присмотрелись к нему и попытались воссоздать его подробный образ, который дал бы представление о живом человеке. Думаю, в определенной мере нам это удалось.
"Наверное, мне нужно сказать: "Неужели такое возможно?"" - подумал Мартин Бек.
- Неужели такое возможно? - сказал он.
- Да, - довольно ответил Хелм. - Результат превзошел наши ожидания.
Что же сказать сейчас? "Невероятно", "превосходно" или просто "отлично", а может, "замечательно"? Не мешало бы поупражняться на приемах с распитием кофе, которые устраивает Инга.
- Замечательно, - воскликнул он.
- Спасибо, - с признательностью ответил Хелм.
- Не за что. Ты не мог бы рассказать...
- Конечно. Именно за этим я и звоню. Сначала мы осмотрели зубы. Это было нелегко. Однако мосты и коронки, которые мы обнаружили, сделаны исключительно умело. Вряд ли их смог бы изготовить шведский дантист. Ну, о зубах мне больше сказать нечего.
- Это уже немало, - заметил Мартин Бек.
- Далее одежда. Его костюм указывает на один из голливудских магазинов в Стокгольме. Насколько мне известно, имеется три таких магазина. На Васагатан, на Гётгатан и на Санкт-Эриксплан.
- Хорошо, - лаконично сказал Мартин Бек.
Теперь уже не нужно было подбирать слова.
- Да, я тоже так считаю, - кисло произнес Хелм. - Костюм очень грязный. Судя по всему, его никогда не чистили, а носили давно и почти ежедневно.
- Как давно?
- Около года.
- Есть что-нибудь еще?
Минуту длилась пауза. Лучшее Хелм приберег под конец. Паузу он сделал только для усиления эффекта.
- Да, - наконец сказал он. - В нагрудном кармане пиджака оказались следы гашиша, а в правом кармане брюк лежала разломанная на несколько кусочков таблетка прелюдина. Анализы, проделанные при вскрытии, подтверждают, что этот человек был наркоманом.
Снова эффектная пауза. Мартин Бек ничего не сказал.
- Кроме того, у него был триппер в довольно далеко зашедшей стадии. Это тоже показало вскрытие.
Мартин Бек закончил записывать, поблагодарил и положил трубку.
- Издалека несет уголовщиной, - констатировал Колльберг. В течение всего разговора он стоял за стулом Мартина Бека и подслушивал.
- Да, - согласился Мартин Бек, - однако отпечатков его пальцев в нашей картотеке нет.