Он встал.
- Но я ведь еще не рассказал о самом главном, - пробормотал Биргерсон. - О том, что очень заинтересовало ассистента Стенстрёма. Это меня поразило, потому что вы говорили о "моррисс".
Колльберг снова сел.
- Ну, я вас слушаю.
- У меня в том моем хобби были определенные проблемы, если можно так выразиться. Очень трудно было отличить некоторые модели, особенно в темноте и с большого расстояния. Например, "москвич" и "опель-кадет" или "ДКВ" и "ИФА". - После короткой паузы он добавил: - Очень трудно. Потому что различия были весьма незначительными.
- А какое это имеет отношение к Стенстрёму и к вашему "моррису"?
- К моему "моррису" никакого. Но ассистент Стенстрём сильно заинтересовался, когда я сказал, что труднее всего различить спереди "моррис-майнор" и "рено CV-4". А вот сбоку или сзади это можно сделать запросто. Однако спереди или чуточку сбоку это действительно задача нелегкая. Хотя со временем я этому тоже научился и редко ошибался. Впрочем, ошибки тоже случались.
- Секундочку, - сказал Колльберг. - Вы говорите, "моррис-майнор" и "рено CV-4"?
- Да. Я вспоминаю, что ассистент Стенстрём даже подпрыгнул на стуле, когда я сказал об этом. До этого он все время только кивал головой, и мне казалось, что он вообще не слушает меня. Но это, как я уже сказал, его страшно заинтересовало. Он даже пару раз переспрашивал меня.
- Так вы говорите, спереди?
- Да, именно об этом он меня пару раз переспрашивал. Спереди или чуточку наискосок очень трудно.
Когда они снова сидели в автомобиле, Оса Турелль спросила:
- Что это дает?
- Еще не знаю. Однако какое-то значение это имеет.
- Если говорить об убийце Оке?
- Этого я тоже не знаю. Во всяком случае теперь понятно, почему он написал в блокноте название этого автомобиля.
- Я тоже вспомнила кое-что, - сказала Оса. - То, что Оке говорил за пару недель до того, как его убили. Что как только у него будет два выходных, он поедет в Смоланд, чтобы выяснить кое-что. Кажется, он собирался в Экшё. Тебе это о чем-нибудь говорит?
- Абсолютно ни о чем.
Город почти вымер, единственными признаками жизни были две машины скорой помощи, полицейский автомобиль и несколько бесцельно слоняющихся гномов, которых объединила профессиональная усталость и которые не сумели противостоять слишком большому количеству гостеприимных домов и рюмочек. Через минуту Колльберг сказал:
- Я слышал от Гюн, что ты переезжаешь от нас после Нового года.
- Да. Я обменяла свою квартиру на квартиру поменьше на Кунгсхольмстранд. Продам все барахло, куплю новую мебель. Подыщу себе новую работу.
- Где?
- Еще не знаю. Но я подумываю о том... - Через несколько секунд она добавила: - А у вас в полиции есть вакансии?
- Наверное, - рассеянно ответил Колльберг, но тут же встряхнулся: - Ты что, серьезно подумываешь об этом?
Оса Турелль сосредоточилась на управлении автомобилем. Нахмурив брови, она вглядывалась в метель.
Когда они приехали на Паландергатан, Будиль уже спала, а Гюн, свернувшись в клубочек в кресле, читала книгу. На глазах у нее были слезы.
- Что с тобой? - спросил муж.
- Я столько сил потратила, чтобы приготовить праздничный ужин. Все уже никуда не годится.
- Ничего подобного. Только не с моим аппетитом! Поставь дохлого кота на стол, и я буду счастлив. Неси все, что есть.
- Звонил твой Мартин. Полчаса назад.
- Отлично, - беззаботным тоном сказал Колльберг. - Организуй рождественский стол, а я тем временем звякну ему.
Он снял пиджак н отправился звонить по телефону.
- Бек слушает.
- Кто это у тебя там так шумит? - подозрительно поинтересовался Колльберг.
- Смеющийся полицейский.
- Кто?
- Граммофонная пластинка.
- Да, действительно, теперь узнаю. Старый шлягер. Чарльз Пенроуз, да? По-моему, эта песенка написана еще до первой мировой войны.
Их диалог проходил на фоне взрывов хохота, и создавалось впечатление, будто они разговаривают втроем.
- Это неважно, - без тени радости сказал Мартин Бек. - Я звонил тебе, потому что Меландер позвонил мне.
- Ну и что же ему было нужно?
- Он сказал, что наконец-то вспомнил, где видел фамилию и имя: Нильс Эрик Ёранссон.
- Где?
- В деле Терезы Камарао.
Колльберг снял ботинки, немного подумал и сказал:
- В таком случае поздравь его от моего имени и передай ему, что на этот раз он ошибся. Я прочел все, что там было, все до самого последнего слова. И я не настолько туп, чтобы не заметить столь важной детали.
- Документы у тебя дома?
- Нет, они лежат в Вестберге. Но я в этом уверен так же, как и в том, что дважды два - четыре.
- Хорошо. Я верю тебе. Что ты делал в Лонгхольменской тюрьме?