— Перед девчонкой спасовали? Она может, а вы нет! Какие же вы мужики после этого? Маленькая девчонка вас на лопатки укладывает, а вы еще и жаловаться идете! Не стыдно? А ну, марш на плац! И пока шкура на спине не слезет, приемы учить!
Солдаты после такого «приема» вылетали от него пристыженные и смущенные. Стараясь не глядеть друг на друга, возвращались к Дарье на плац и действительно, отрабатывали приемы до сползания шкуры.
У одного из молодых солдат в тот день никак не получался бросок через голову! То ли парень письмо не радостное из дома получил, то ли тоска по дому заела, только Дашка мучилась с ним и так и эдак. Сама устала, но все пыталась добиться от парня положительного результата. Петр Кузьмич уже готов был выйти к ней на помощь, когда этот самый мастер спорта вмешался. Не имел он права вмешиваться в занятия, да видно решил отличиться…
Разглядев издали, что на маленьком инструкторе «пустые» погоны, он решил показать себя. Преспокойно вылез на плац и подошел к занимающейся группе. В новенькой парадной форме «с иголочки», весь начищенный и наглаженный. Не заметив, что перед ним девчонка-подросток, он небрежно отодвинул ее рукой в сторону и нагловато заявил, даже не взглянув:
— И как таким неучам солдат обучать доверяют? Давай покажу…
Дашка и так была «на взводе», а тут такое замечание! Лейтенант даже и руку не успел к бедру опустить, как «взлетел» в воздух и приземлился в кучу пыли носом. Он вскочил разъяренный, готовый стереть в порошок дерзкого обидчика и вдруг увидел перед собой девчонку-подростка, спокойно смотревшую на него. Такой растерянности на лице Загоскин не видывал ни разу в жизни. Лейтенант попросту превратился в столб. Прапорщик мне потом рассказывал, что хохотал у окна так, аж в общежитии было слышно. А оно у нас далеко находилось! Лейтенант пришел в себя от неожиданности. Подобрал фуражку, слегка отряхнул форму и молча ушел в общежитие под смешок солдат.
Через час лейтенанты явились ко мне для представления. Я еще ничего не знал, так как все утро просидел в штабе и ко мне никто не зашел. Посмотрел на распухший нос мастера спорта и спросил:
— Лейтенант, вы что, подрались по дороге сюда?
Разобиженный «маменькин сынок» рассказал мне целую историю про происшествие на плацу, старательно обелив себя. По его версии получалось, что девчонка напала со спины. Второй лейтенант все время пытался что-то сказать, возмущенно взмахивал руками, хмурил брови, но этот «мастер» слова не давал вымолвить. Я с первых же слов понял, что речь идет о Дашке и сразу не поверил словам лейтенанта — дочь не умеет подличать. Ни слова не сказав, что «хулиганка» моя дочь, я вызвал к себе через дежурного Загоскина и Дашку. Она уже переоделась в сарафанчик и спокойно вбежала в кабинет. Прапорщик солидно вошел следом и доложил по форме. Дочь посмотрела на лейтенантов и улыбнулась мне:
— Привет, пап! В чем дело?
Я смотрел на лейтенанта в упор и заметил, как тот сначала покраснел, а потом побледнел при этих словах. Второй лейтенант теперь спокойно молчал. Я повторил им слова лейтенанта. Петр Кузьмич крякнул и так взглянул на офицера, что тот опустил голову. Прапорщик объяснил мне ситуацию, возникшую на плацу. Все это время Дашка оторопело молчала и вдруг «вспыхнула» от обиды, наконец-то дошедшей до ее сознания. Обратилась она ко мне официально, чего никогда до этого не позволяла:
— Вы же, товарищ майор, лучше всех знаете, что я не нападаю со спины! Разрешите мне самой разобраться со лжецом?
И я разрешил, хотя и не имел права этого делать! Я даже представления не имел, что он мастер спорта. Дочь повернулась к обидчику и в полной тишине четко произнесла:
— Раз ты такой ученый и умный, я вызываю тебя сегодня вечером на поединок. Пока один из нас не сдастся! Если сдамся я — я больше никогда не буду учить солдат, а если ты — станешь выполнять два месяца только мои распоряжения. Можно, пап?
Я знал, что Дашка прекрасно знает службу и не боялся за лейтенанта. Хотя, если честно, такой поворот дела мне был не по душе, но я спокойно кивнул, взглянув на лейтенанта. Мне хотелось и самому проучить его за подлость. Его лицо неожиданно снова стало самодовольным. Тут вмешался второй лейтенант. Он был искренне возмущен и уже не обращал внимания, что перед ним старший по званию. Решительно выпалил:
— Простите, товарищ майор, но это не честно! Жора мастер спорта по вольной борьбе, а она ребенок. Не могу понять, почему он молчит об этом?
Дашка повернулась к парню с улыбкой:
— Спасибо, что предупредил! А тебя как звать?
Он тут же остыл. Как-то смутился и ответил совершенно по-граждански, забыв про меня:
— Юрием.
Я уже готов был отменить этот не равный поединок, но дочь почувствовала и обернулась:
— Пап, если ты веришь в меня, то не отменишь!
И я оставил все, как есть. Наверное, я плохой отец, раз разрешил тринадцатилетнему ребенку тягаться с взрослым двадцатидвухлетним парнем. Но я решил негласно быть на этом поединке и прервать его в случае необходимости.
Каким-то образом слушок о предстоящей дуэли просочился в казармы уже через час. Солдаты все-таки по-своему любили Дашку и ее профессионализм они искренне уважали. Все роты, во главе с ротными и прапорщиками, были возмущены поведением лейтенанта и моим молчанием. Я чувствовал всеобщее недовольство спиной, когда шел домой обедать. Солдаты и офицеры приветствовали меня как-то подчеркнуто демонстративно, в их глазах отчетливо читался вопрос — почему я, отец, позволяю такое? — но я постарался этого «не заметить». Хотя на душе кошки скребли.
Жена, вместо обеда, устроила мне разнос и заперлась в спальне. Ей уже обо всем доложили. Накормила Дашка, чуть подмигнув и поставив второе на плиту подогреться:
— Успокоится, не переживай!
К вечеру Загоскин доложил, что лейтенант Юра забрал чемодан из общежития, где их поселили в одной комнате с Жорой и перебрался в солдатскую казарму. Дежурный по общежитию сообщил Петру Кузьмичу, что перед этим лейтенанты крепко поссорились. Их ругань была слышна на обоих этажах. Юрий требовал у Жоры извиниться и сознаться, что не прав.
Этот поединок я никогда не забуду. Маленькая Дашка в выгоревшем камуфляже и полукедах и широкоплечий накачанный лейтенант в новеньком спортивном костюме. А вокруг целая толпа солдат и офицеров. На это представление пришли все, кто был свободен от службы. Да и то сказать, в гарнизоне жизнь скучна и однообразна, а тут такой цирк!
Я в это время сидел на пыльном чердаке в штабе. Смех и грех! Начальник заставы, трясущийся от страха за свое дитя! Увидев эту картину, решил прекратить бой, невзирая на будущую Дашкину обиду. Уж слишком маленькой и хрупкой выглядела моя дочь на фоне мастера спорта. Я быстро спустился вниз, по дороге стряхивая пыль с фуражки. Вышел на крыльцо и понял, что поединок уже начался. Ничего не было видно из-за спин, но ясно слышались звуки падения. Толпа молчала. Я рванул вперед со всей скоростью на какую был способен. Перед глазами мелькали картины одна ужаснее другой: окровавленная Дашка, Дашка со сломанными руками и тому подобная чушь. Протолкался через толпу и… остановился.
Я не учел одного: Дашка с четырех лет занималась наравне с солдатами. Ее худенькое тельце было сковано из железных мышц. Гибкости ее тела могла бы позавидовать ласка. Она ловко уворачивалась от рук лейтенанта, то и дело подлавливая его на неточных бросках. Костюм мастера спорта сплошь покрылся пылью, а Дашка еще ни разу не упала. Солдаты откровенно начали смеяться над Жорой и того это взбесило. Он неожиданно и по-боксерски сильно, ударил приближавшуюся девчонку в лицо кулаком. Дашка охнула и покатилась по земле, как мячик. Сразу же вскочила, с уголка губ стекала кровь. Она не глядя стерла ее тыльной стороной ладони и молча ждала приближения лейтенанта.
Толпа молчала. Кое-кто поглядывал на меня. Молчал и я, поняв, что уже не имею права прервать этот поединок. Дашка была на удивление спокойна, а лейтенант потерял голову от злости и унижения и лез напролом. Он напрочь забыл, что перед ним ребенок. Дочь увернулась от его прямого удара в челюсть, отскочила в сторону от захвата и вдруг кинулась прямо под вытянутые руки лейтенанта. Мелькнули ноги мастера спорта, а потом его тело приземлилось носом в пыль. Дашка прыгнула в сторону и словно пружина мгновенно развернулась лицом к противнику. Заметив меня, весело подмигнула. Жора поднялся, крутя головой. Из обеих ноздрей потоком лилась кровь. Новый спортивный костюм уже не выглядел «с иголочки». Дашка протянула ему свой носовой платок со словами:
— Сдаешься?
Вместо этого он попытался достать ее кулаком, бросившись вперед, но девчонка была готова к этому и легко ушла в сторону. Носовой платок упал в пыль. Солдаты и офицеры вокруг возмущенно зароптали. Это было уже не честно по общему мнению. Загоскин аж плюнул и громогласно высказался:
— Подличать-то зачем? Дарья по-мирному закончить хотела. Тоже мне, «мастер спорта»!
Я увидел, как дочка подобралась для броска и понял, что для лейтенанта все кончено. На душе сразу же стало легко и спокойно. Я уже знал, что она победит и откровенно радовался. Все же это была моя выучка! Через пару минут лейтенант лежал уткнувшись носом в пыль. Теперь его лицо не казалось самодовольным. Дашка сидела на его спине верхом и держа за закрученную руку тихо и спокойно спрашивала:
— Сдаешься?
Жора пытался трепыхаться, но рука сразу же заламывалась еще круче и Дашка снова спрашивала:
— Сдаешься?
Лейтенант наконец-то понял свой проигрыш и выдохнул в пыль, уронив одновременно голову и вторую руку на землю:
— Сдаюсь…
По толпе пронесся облегченный вздох. Все поглядели на меня. Дарья слезла с Жоры и великодушно протянув ему руку, помогла подняться. Тот пристыжено молчал, не решаясь поднять голову. Дочь строго приказала ему:
— Приведите себя в порядок, лейтенант. Через пятнадцать минут жду вас здесь же, для отработки бросков. Выполняйте приказание!
Лейтенанту ничего не оставалось делать, как сказать в ответ:
— Есть.
Он понимал, что все знают об условии и не рискнул спорить. Тем более, что я сам стоял там. Жора развернулся и галопом рванул к общежитию под насмешливыми взглядами солдат. Загоскин, углядев меня в толпе, подошел и сказал:
— Хорошая у вас дочка, Алексей Иванович! Из нее командир образцовый выйдет. Неужели действительно отдадите лейтенанта под ее командование?
Я твердо ответил:
— Отдам. Пусть Дашка с него немного спесь сгонит, а то у этого Жоры слишком большое самомнение.
Когда я снова нашел дочь в толпе, возле нее находился второй лейтенант, Юра. Он осторожно стирал кровь с ее губ и подбородка. Они о чем-то разговаривали. Я видел, как дочь чуть смущенно улыбается. Солдаты поздравляли Дашку с победой и обещали слушать ее еще внимательнее. Собрался подойти к дочери, но тут увидел жену. Вера бежала к плацу с аптечкой в руках, заплаканная и растрепанная. Я кинулся наперерез: