— Дашенька, я бы не хотел, чтоб он тебя видел. Я поговорю с ним, а ты можешь постоять у входа и послушать.
Она согласилась:
— Хорошо.
Стаценко и Самохин вошли внутрь. Дарья юркнула в предбанничек и затаилась там.
Майор подошел к столу-каталке, где лежал раненый бандит. Внимательно посмотрел на бледное лицо, перебинтованную обнаженную грудь и представился:
— Майор Стаценко, отдел разведки. Вы хотели говорить со мной?
Полевой командир покачал головой:
— Не с вами, с Шайтаном!
Офицеры пожали плечами:
— У нас таких нет.
Исмаилов усмехнулся:
— Зачем не правду говоришь, начальник! Я долго думал, целый год потратил на поиск. Все пути к вам ведут. В Ведено мне удалось узнать, что именно к вам принесли женщину с седыми волосами. Только она могла схватить меня ночью в горах, где я знаю каждую тропинку. Я столько раз пытался поймать ее, а она уходила из-под самого носа. Она чует опасность!
Самохин улыбнулся:
— Ты видел ее у нас?
Полевой командир пошевелился и попытался сесть. Лицо начало бледнеть, а боевик закусил губу. Стаценко придержал его за плечо и помог. Чеченец буркнул:
— Видел, но не у вас. Мы, горцы, ничего не боимся, но эта женщина настоящий Шайтан. Вот и сегодня, если б не она… — Исмаилов усмехнулся —…я бы мог убить тебя.
Стаценко покачал головой:
— Я не могу взять в толк, почему ты сам пошел убить меня, а не отправил кого-то из своих людей?
Боевик возразил:
— Не собирался я тебя убивать! Мне надо было выманить Шайтана из лагеря. Когда стреляет чеченский снайпер, она реагирует очень быстро, я заметил. По моим планам, я должен был успеть добежать до отряда. Он прячется чуть выше, а потом мы бы окружили и схватили Шайтана. И заставили вас завтра согласиться с нашими условиями в обмен на женщину. Но я не успел!
— И что это за условия?
Чеченец махнул рукой и вздохнул:
— Большинство моих людей крестьяне, они устали от войны и хотят жить спокойно в своих аулах, растить виноград и овощи. Пасти овец. Вы должны были гарантировать нам свободу, в обмен на добровольную сдачу и женщину.
— А без женщины, значит, вы сдаваться боитесь?
Исмаилов молчал, опустив голову. Стаценко спросил:
— На тебе и твоих людях не мало крови, дело в этом? Но ты ведь прекрасно знаешь, что я не могу гарантировать свободу, пока не получу «добро» из Грозного, от вышестоящего начальства. Мне известно, что ты бывший офицер, а значит, весь расклад знаешь не хуже меня.
Полевой командир кивнул:
— Я готов понести наказание сам, но мои люди должны остаться на свободе.
— Что может произойти, если ты не вернешься? Твои боевики атакуют лагерь?
— Не знаю. За меня остался Мурад Садыков, он молод и горяч, кто знает, что он придумает. Думаю, он атакует под утро, если никаких вестей от меня не будет.
Самохин улыбнулся:
— Спасибо за предупреждение. Мы их встретим!
Стаценко задумчиво покачал головой:
— Можно попробовать обойтись без крови. Асланбек, сколько человек в отряде и как можно остановить их?
— Пятьдесят шесть. Остановить просто: Шайтан и я идем к моим людям. Она говорит с ними. Я даю слово, что с женщиной ничего не случится.
Офицеры дружно возмутились:
— Ну нет! Разве не ты обещал двадцать тысяч долларов за ее поимку?
Чеченец впервые улыбнулся и хитро посмотрел на них:
— Значит, женщина-Шайтан все-таки находится у вас?
Разведчики растерялись, поняв, что попали в ловушку. Даша решительно вошла в палатку и подошла к Исмаилову. Сняла кепку, распустив седые волосы по плечам:
— Я — Шайтан. Узнаешь? Итак, что мне надо делать, чтобы твой отряд сдался?
Полевой командир кивнул, разглядывая ее лицо заблестевшими глазами. Он заговорил с ней совсем не так, как до этого говорил с офицерами. Голос звучал мягко, Асланбек чуть улыбался:
— Я тебя не смог забыть. Ты напугала нас в долине. Поговори с людьми о жизни, скажи, что если сложат оружие — могут идти куда хотят. Тебе они поверят.
— Почему именно мне, а не нашим офицерам?
— Не могу объяснить. На всех стоянках любой разговор все равно сводится к Шайтану и бою в долине. Ни разу такого не было в истории гор, чтобы одна женщина заставила целый отряд мужчин отступить! Я сам пристрелил того, кто бросил в тебя гранату. Четырнадцатый труп — моя работа. Я скомандовал отходить и не трогать тебя, а он швырнул. Никто из моих людей ни разу не упрекнул меня за это. Они согласны со мной.
Стаценко и Самохин переглянулись. Юрий с любопытством спросил:
— А почему ты тогда отказался от мысли схватить ее? Ведь она была вся изранена.
— Я решил, что храбрый человек должен остаться свободным и оставил ее на волю Аллаха. Потом много раз пожалел, что не забрал ее с собой. Аллах не дал ей погибнуть. Шайтан натворила много бед, когда поправилась. Наши полевые командиры не раз упрекали меня в том, что я не убил ее тогда. Называли меня и моих людей «трусливыми овцами». Только я очень бы хотел посмотреть на этих храбрецов, когда на них пойдут в одиночку, в полный рост и с одним автоматом. И уничтожат при этом четверть отряда! Им легко говорить. Они не сталкивались с ней лицом к лицу!
Волынцева обернулась к мужу: