Он, как разъяренный бык, вертелся около Ирины, не зная, что делать.
Пересиливая боль, Ирина вымученно выдавила из себя:
— Вызови «скорую помощь», что-то много крови из меня течет.
Виктор побежал к телефонному автомату, который ранее заприметил при прогулках с Ириной, но телефонная
трубка была обрезана. Тогда он побежал к пищекомбинату, где из сторожевой будки позвонил в «скорую
помощь». Вернувшись к Ирине, Виктор увидел, что та лежит в траве и уже не может говорить.
Машина «скорой помощи» прибыла к ним очень быстро, но когда Ирину клали в машину, то она уже стала
терять сознание. Виктор вместе с Ириной приехал в больницу, где ее сразу же занесли в операционную.
Минут через сорок мучительного ожидания вышедшая из операционной медсестра на его вопрос ответила:
— Ваша знакомая умерла.
— Как умерла? — пораженно спросил Виктор, чувствуя, что смерть Ирины принесет ему горе.
— У нее перерезана кровяная артерия, а поэтому скончалась от потери крови, — пояснила ему медсестра, уходя.
Раздавленный и опустошенный, Виктор вышел из больницы во двор и, сев на скамью, закурил, думая не об
Ирине, а о себе:
«Боже мой, какая дикость! Попробуй теперь докажи, что ты Ирину не убивал. Теперь, конечно, меня опять
посадят, снова эти крытые вагоны, снова нары и параша».
— Как они мне надоели! — вымученно простонал он. — Где выход? Что предпринять?
Подняв голову, он стал смотреть на звезды, которые все видели, но которых в свидетели не призовешь.
Он со злобой заскрипел зубами, выплюнул сигарету.
Его размышления прервал неизвестно откуда взявшийся сержант милиции.
— Гончаров Виктор?
— Да! — ответил он вяло.
— Вам надо проехать со мной в дежурную часть милиции.
— Поехали! — обреченно согласился Виктор, подумав: «Вот и началось...»
В отделе милиции, очутившись в ярком свете электрических лампочек, Виктор, приводя свою прическу и
одежду в порядок, увидел на своей рубашке и брюках кровь.
Проследив за его взглядом, дежурный по райотделу капитан Ларихонский воскликнул:
— Товарищ Гончаров, поздно гуляешь, нарушаешь административный надзор, балуешься нехорошим...
Какие мысли были в голове Ларихонского, трудно было понять. Когда он говорил о баловстве, Виктор понял, что за «баловство» придется отвечать ему. Такой намек взорвал Виктора, и он решил немного выпустить пар из
себя, чтобы не взорваться.
Посмотрев на дежурного, гладко выбритого, уверенного в себе, в своем завтрашнем дне, привыкшего ничему
не удивляться гамбалу, он решил ему испортить настроение.
— Чего ты зубы скалишь, как лошадь, человек погиб! Я ее не убивал, а какой-нибудь бульдог мне лапти
сплетет, будет ходить с полной грудью гордости от исполненного долга... Надо работать, а не штаны протирать, тогда, может быть, и я бы с вами похихикал.
Виктор ждал нападения работников милиции, избиения, что ранее иногда с ним случалось, но Ларихонский, сдерживая волнение от нанесенного оскорбления, заметил ему:
— Почему ты такой озлобленный на всех? Мы пригласили тебя, чтобы разобраться в случившемся, а ты
начинаешь хамить. Если бы такие, как ты, не болтались ночью по городу, то и ЧП никаких не было бы. А за
нарушение адмнадзора тебе придется отвечать.
Виктора отвели в комнату ожидания и там оставили.
Глава 4
Помощник дежурного по РОВД, небольшого роста сержант, фамилию которого Виктор не нашел нужным
узнавать, привел его в изолятор временного содержания и поместил в камеру, с металлическим грохотом закрыл
за ним на запор дверь.
Прислонившись спиной к стене, Виктор, как загнанный зверь, готов был завыть или даже удавить себя.
В камере, кроме него, никого не было, а поэтому он мог свои чувства не сдерживать и не скрывать.
Умышленно ударившись не очень сильно головой о стенку, он подытожил:
— Вот и приехали.
В его словах было столько боли, жалости к себе, которые мог бы понять только тот человек, который уже
прошел его «школу» жизни. Как ему не хотелось горького повторения!