— Хочу поближе познакомиться с тобой, возможно, расширю фронт твоих работ, увеличу зарплату.
Не сдержавшись, Виктор беззаботно засмеялся, поставив своим смехом Глузмана в неловкое положение.
Разве мог подумать Глузман, что перед ним находится один из заправил преступного мира, для которого
работа всего лишь ширма, и он мог купить своего руководителя со всеми его потрохами и малым предприятием в
придачу?
Понимая, что своим смехом обидел шефа, и чтобы загладить свою вину, Виктор сказал:
— Мне расширения работ не надо, а в гости ко мне можете приходить в любое время.
В завязавшейся беседе Глузман узнал от Виктора, что его жена работает врачом в поликлинике, а о том, что
у него имеется два сына, Яков Иосифович знал из анкетных данных.
Долгая дорога дала им возможность практически поговорить обо всем. Глузман, надев очки, взял с кровати, которая находилась у них за спиной, одну из валявшихся там газет и углубился в чтение. Потом Яков Иосифович
что-то пробормотал на непонятном языке, проявив недовольство.
— Кто посмел обидеть моего шефа? — обрадованный поводу, чтобы поговорить, пошутил Виктор.
— Никто меня не обидел, но я не понимаю свой, считающий себя умным, народ. Мои соплеменники валом
бегут из Союза на обетованную родину предков, правда, не все они туда попадают, а достигнув ее, там остаются.
— А вы не думаете последовать их примеру? — закинул удочку Виктор.
— Что-то ни американские, ни западные евреи не спешат в Израиль. Они не дураки, чтобы срываться с
насиженных мест, становиться под ружье и быть пушечным мясом. Я их отлично понимаю и одобряю их
поведение. Если они веками жили в тех странах, то почему они должны оттуда уезжать насовсем, когда можно в
свободное время поехать в гости к родственникам, посетить священные для нашей нации места и вернуться
домой. В головах моих соотечественников появилась оголтелая мысль: бежать оттуда, где их перестали
удерживать. А подумали мои братья и сестры, откуда они бегут и куда? Кто их спас от уничтожения фашистов, где обетованная родина предков, а где могилы их родителей? Человек, который забыл об уважении к праху своих
предков, покидая их, совершает грех. Некоторые соотечественники докатились до того, что предпочитают жить в
Германии.
Слушая Глузмана, Виктор понял, что тот говорил о наболевшем.
Глузман оказался словоохотливым попутчиком, с которым Виктору было интересно беседовать на разные
темы, когда они ездили по делам предприятия.
Однако совместные поездки прекратились у них на втором месяце работы Виктора в «Теремке».
Вызвав его однажды к себе в кабинет, Глузман сказал:
— Мои поездки с тобой за продукцией в леспромхозы нерентабельны производству. Я тебя познакомил с
нужными людьми, а поэтому впредь ты сам будешь у них получать товар по моей доверенности.
Предложение Глузмана было продолжением складывающихся между ними доброжелательных, доверительных отношений, а поэтому Виктор не стал становиться в позу и отказываться от увеличивающегося
объема работ и повышения зарплаты, а только заметил:
— У меня нет ваших пробивных способностей, а поэтому могу не оправдать ваше доверие.
— Я заранее тебе пробудирую дорогу, а поэтому осечек у тебя не будет, — успокоил его Глузман.
— Если так, то считайте, что мы договорились, — не очень весело согласился Виктор.
Глузман, не почувствовав недовольства Виктора, удовлетворенный результатом беседы, отпустил его.
Домой Виктор возвратился довольный, но его настроение испортил Борода, который вручил ему повестку, обязывающую его явиться сегодня в отдел милиции к 14 часам в 17-й кабинет.
«Вызывают меня для допроса в качестве свидетеля. Какой из меня свидетель? Здесь какая-то химия. Хочешь
не хочешь, а надо туда идти», — недовольно подумал он.
— Как она к нам попала? — держа повестку перед глазами Бороды, поинтересовался Виктор.
— На ментовской машине привезли, — пояснил Борода.
Гаданием о причине вызова Виктора в отдел милиции в семье практически занимались все взрослые, но
никто не оказался близок в своих прогнозах к реальному факту.
Лишь возвратившийся к вечеру из милиции Виктор смог всех успокоить и в первую очередь Альбину, а
Бороде, уединившись с ним в спальне, сообщил:
— Пришел я в 17-й кабинет в назначенное время, а там меня, кто, ты думаешь, ждал? Собственной персоной
«кум», капитан Золкинов. Ну, думаю, с таким собеседником можно и потолковать.
— Чего он приперся? — настороженно спросил Борода.
— Помнишь, я тебе говорил о бункере, который мы выкопали под сауной?