— Так они недавно обнаружили наш схорон, ну «кум» и приехал ко мне в качестве дознавателя.
— Могли бы письменное поручение направить нашим легавым, они бы и опросили тебя.
— Да все это я и без тебя знаю, — отмахнулся от него Виктор, — только кое-кому не хотелось такое
щекотливое дело перепоручать чужакам.
— Почему?
— Потому что Валет подслушал разговор «кума» с шефом. По их наводке был убит сексот, а убивший его
Утюг повесился. Думаешь, они не усекли об утечке информации?
— Был у нас и на эту тему разговор, — припомнил Борода.
— Я сразу усек деликатность нашего разговора, и когда «кум» потребовал от меня информацию о бункере, я
ему рассказал всю правду, не сказал только, кто их тогда подслушал.
— И ты подписал такую бумагу? — возмутился Борода.
— Ты за кого меня принимаешь, за телка или барана? Я действовал по плану. Если он не оробеет и примет
свой жребий, то я от своих показаний откажусь и не подпишу. Между прочим, они подписываются в конце беседы, а не в начале, — пожурил он Бороду за его недомыслие.
Мои показания выбили обычно уравновешенного «кума» из равновесия. Он едва не укакался, а вообще я
видел «кумовьев» и похуже его, поэтому согласился подписать бумажку с такими показаниями, которые
устраивали и его, и меня.
— То есть ты ничего не знал о бункере и к нему никакого отношения не имел, — предположил Борода.
— Почти так, только я настоял, чтобы он записал мое особое мнение, что не исключено строительство
бункера под сауной уже после моего освобождения от хозяина.
— Так тоже пойдет, — повеселев, согласился Борода, — но только твое особое мнение нереально.
— При таком союзнике, каким является «кум», все станет реально. В конце беседы мы, можно сказать, с ним
подружились. Я его даже пригласил к себе домой в гости.
— Ну и как?
— Он от меня шарахнулся, как от прокаженного.
— Некому было тебе по заднице у хозяина надавать за такую проделку, — и пожурив, и похвалив
одновременно, заметил Борода в конце беседы, полностью отрешившись от мучивших его тревог.
Глава 44
На крестины сына Антона Виктор пригласил не только своих родных и близких, но и нужных в будущем
людей, среди которых был и Глузман с супругой.
Как Виктор и говорил, крестным отцом с большим удовольствием стал Тарас Малащенко, известный
читателям по кличке Душман, а крестной матерью стала подруга Альбины по работе, тоже врач-терапевт
Опихайленко Лариса.
Полтора года назад ее муж и девятилетний сын, возвращаясь с рыбалки на «Москвиче» вечером в выходной
день, были раздавлены пьяным водителем «КамАЗа», который с превышением скорости пытался уклониться от
встречи с преследовавшими его работниками ГАИ.
Гибель мужа и сына Лариса переносила тяжело и болезненно. Она стала замкнутой, подавленной, чуждалась
общения с другими.
Время, прошедшее со дня трагедии, смирило ее со случившимся, убедило, что жизнь продолжается вместе
со своими новыми проблемами и радостями, а значит, ей тоже надо жить не прошлым, а настоящим.
Ровесница Альбины, Лариса, узнав, что у нее двое малолетних сыновей, не только подружилась с ними, но
незаметно привязалась к ним, поэтому предложение стать крестной матерью Антошке приняла с радостью.
Достигнув зрелого возраста, когда женщины говорят между собой без недомолвок, Лариса поинтересовалась
у Альбины, кто же будет кумом.
Альбина сообщила ей, что кум проживает в Москве, не женат, воевал в Афганистане. Большего она ей о нем
ничего не стала говорить.
Если Малащенко захочет, то пускай сам о себе и рассказывает, а она с детства приучена больше видеть, слушать, чем говорить.
Неудовлетворенная полученной информацией о Малащенко, Лариса попросила Альбину:
— Ну еще что-нибудь о нем скажи.
— Что я тебе еще о нем могу сказать, когда сама его впервые вижу? Он друг моего мужа. Если хочешь, сейчас пойдем к нему и подробно расспросим о куме.