Схватив руками за горло изможденного, высохшего от наркотиков противника, Капрелян с наслаждением и
яростью стал его душить, почти не чувствуя сопротивления.
Обмякшего в его руках Ишака Капрелян брезгливо бросил от себя на землю, не сознавая, что он его удушил.
Когда он это понял, то был не так напуган, как удивлен. У него не было намерения лишать Ишака жизни. Другое
дело дать ему трепку, прогнать, но к убийству он не был готов.
Выключив на уличном столбе электрический свет и в машине подфарники, он открыл багажник, легко поднял
с земли и положил туда труп Ишака.
Он еще не решил, но знал, что надо куда-то отвезти труп и закопать.
Он сходил к себе во двор, взял там лопату и бросил ее в салон автомобиля.
Капрелян считал, что действует без свидетелей, но глубоко ошибался. Вся сцена проходила на глазах одного
из «корешей» Ишака, который по рации информировал о происходящем своих друзей, сидевших примерно в 300
—400 метрах от места драмы.
Капрелян сел в машину, чтобы, как преступники говорят, спрятать концы в воду.
Неожиданно он увидел, как из-за угла вышла машина с дальним светом в фарах, движущаяся в его
направлении.
«Пропущу ее, а потом поеду», — решил он благоразумно.
Однако движущийся автомобиль, перекрыв путь движения его автомобилю, остановился.
Из «Волги» вышли двое бывших его «рабочих». Третий, информировавший их о происходящем, свое
присутствие решил не проявлять.
Лютый, подойдя к Капреляну, сказал:
— Хозяин Ишака сказал, что он к тебе пошел. Ты его не видел?
Весь лепет Капреляна нет необходимости воспроизводить, так как Лютый в разговоре обратил внимание на
лежащую в салоне автомобиля лопату, а потом потребовал открыть багажник автомобиля.
Капрелян бросился убегать, но не сделал и десятка шагов, как был сбит Лютым на землю.
С помощью напарника Лютый его связал и, подведя к машине, открыл багажник. Увидев труп Ишака, он
возмутился и, чтобы свое возмущение выразить более убедительно, несколько раз ударил Капреляна по ягодице.
Тот побои переносил как должное, молча. Он уже теперь думал не о настоящем, а о будущем, которое ему
казалось кошмаром и адом.
— Вот так, дорогой, сейчас поедем в милицию и там расскажешь, как ты убил нашего товарища, расскажешь
как на духу, — потребовал Лютый, став теперь со своим дружком главным свидетелем тяжкого преступления.
Посадив Капреляна на заднее сиденье его автомобиля, Лютый сел сам за его управление. Они на двух
машинах уехали с места преступления.
По дороге в милицию Капрелян сначала просил Лютого за большие бабки отпустить.
— Отпусти, любые бабки дам, — умолял Капрелян.
— Ты меня оскорбляешь, хочешь, чтобы я тебе за пятьдесят косых продал товарища. Обижаешь, кацо, мы
друзей не продаем, — наслаждаясь своим благородством, возразил ему Лютый.
— Я же не хотел его убивать, но он ишак. Ты понимаешь, что он ишак.
— Он не ишак, а человек, и надо было с ним обращаться как с человеком, — нравоучительно пояснил Лютый, заранее зная, что его слова не найдут поддержки у Капреляна.
Так оно и получилось.
— Ваш Ишак своими просьбами меня доконал. То дай ему уколоться, то найди анаши покурить.
— Вот ты и дал ему покурить, — язвительно пошутил Лютый.
— Хоть теперь оставит меня в покое, — подавленно, но вместе с тем с облегчением выдавил из себя
Капрелян.
Располагая его к признанию в милиции, Лютый сказал:
— Ишак — нам товарищ, но в милиции я не буду отрицать, что он наркоман и у всех навязчиво просил
наркотики. Особенно у тех, кто их ему доставал. Что поделаешь, его уже не вернешь, тебя не хочется гробить до
конца, — посочувствовал наконец он Капреляну.
— Ой, дорогой, будь другом, не забудь это сказать. Всю жизнь буду делиться с тобой хлебом, денег дам, сколько скажешь.
— Ну зачем же давать деньги, если я всего лишь скажу правду? За нее вроде бы неудобно брать деньги.