обмана с моей стороны, он привез из Америки своего эксперта по картинам, с помощью которого не только
убедился в их подлинности, но и потребовал от эксперта письменного заключения на каждую.
Покупая картины, американец не только торговался со мной, но и угрожал, шантажировал, уговаривал, что
меня заставило продать ему их за бесценок.
Я не хуже любого эксперта разбираюсь в них и знаю, что у себя дома на аукционе он за такие шедевры
получит не менее двух миллионов долларов.
— А за те полотна, что мы нашли у тебя, сколько там за бугром дадут? — полюбопытствовал Арбат.
— Картины хорошие, но более чем на миллион долларов они не потянут, — убежденно сообщил Заславский.
— Ты знаешь фамилию американца? — спросил Лесник, не теряя нити допроса.
— А как же, он боялся обмана с моей стороны, я боялся быть обманутым, а поэтому страховался тоже, чтобы
не остаться в дураках. Полотна у меня купил Петер Стивенсон, остановился он в гостинице «Пульман», в
люксовском номере.
Лесник записал в блокнот интересующую его информацию.
— Вы хотите его тоже обчистить, как меня? — поинтересовался у него Заславский.
— Не твоя забота, — одернул его Лесник. — Так где сейчас находится Будда, говори, кто твой сообщник и
где он живет?
— Степаненко Борис Иванович... — выстраданно сообщил Заславский.
Лесник и эту информацию записал в свой блокнот, который, посчитав, что он ему больше не понадобится, положил в карман пиджака.
— Почему ты именно его взял себе в напарники?
— Он от своего кооператива дома у Церлюкевича ставил охранную сигнализацию, — признался Заславский, решивший уже ничего не скрывать от своих мучителей.
— Молоток! Сообразительный! — похвалил Лесник. — Мы тебя не будем сдавать ментам, но ты должен быть
послушным и копытами в нашу сторону не выбрыкивать.
Из квартиры ты не должен никуда уходить, звонить тоже запрещаем до особого нашего разрешения. Для
страховки мы оставим у тебя своего человека. О том, что сегодня у тебя произошло, не в твоих интересах
бакланить. Нарушишь наш запрет, отправим в деревянный бушлат. Усек?
— Усек! — подтвердил Заславский. — Только я хотел вот что сказать: семь тысяч триста пятьдесят долларов
я выручил от продажи иностранцам своих полотен, верните мне эти деньги, — взмолился перед ними Заславский, окончательно утратив былую спесь.
— Занимаясь торговлей с иностранцами за валюту, ты тем самым совершил новое преступление.
Удивительно, что до настоящего времени менты не сели тебе на хвост. Если и впредь ты будешь заниматься
незаконными операциями, то не будешь нести материальные убытки и, чтобы ты лучше запомнил нашу науку и
не сел в тюрьму из-за долларов, мы оставим их себе, — издевательски сообщил Лесник.
Обхватив голову руками, Заславский завыл. В его вое слышалась скорбь по утраченным деньгам, и бессилие, и обреченность слабого перед сильными.
— Не скули, ты же не в лесу, — одернул его Арбат.
Перестав скулить, Заславский задумался и, как бы что-то вспомнив, выдавил из себя:
— Если вы и Петера Стивенсона вот так распотрошите, то он тогда не слезет с меня.
— Не бойся, мы его трогать не будем, — успокоил его Лесник.
— И вы позволите ему увезти такие полотна в Штаты?
— Как ты и хотел, — напомнил ему Лесник.
На этом он допрос Заславского прекратил. Арбат вновь надел ему на руки наручники, приказав одному из
грабителей остаться дома у Заславского до особого распоряжения.
Когда участники нападения, сняв маски, покинули квартиру Заславского и за ними закрылась дверь, идущий
последним Арбат из дверного глазка соседей вытащил пластилиновую пробку, убедившись, что за время их
нахождения в квартире Заславского соседи своим звонком не пользовались.
Оставшийся в квартире Заславского грабитель разрешил ему навести в доме порядок, неотступно
сопровождая его и присматривая за ним.
Увидев на кухне сервированный закуской стол, о котором в хлопотах грабитель забыл, он предложил
Заславскому поужинать с ним.
Видя, как бандит с аппетитом расправляется с деликатесами, приготовленными им для Жанны, Заславский, чтобы не остаться в дураках, тоже стал ужинать, не отказавшись от предложенной стопки водки.
Когда он попросил еще спиртного, то его сторож, улыбнувшись, сообщил: