вам, не могу. До двадцати трех часов я занят.
Церлюкевич и сам понимал, что его визит к Душману не ко времени, но и его вопрос тоже требовал
разрешения, а поэтому он, не сдержавшись, поделился с Душманом своей новостью:
— Стивенсон улетел домой, моих полотен в его багаже не оказалось.
— Все переговняли, прямо на блюдечке картины вам давались — и не смогли воспользоваться, — сердито
пробурчал Душман.
— Когда мы сможем встретиться и поговорить? — продолжал наседать на него Церлюкевич.
— Если вы так настаиваете, то я, освободившись от неотложных дел, могу подъехать к вам домой где-то к
двадцати четырем часам.
Подумав о возможных последствиях визита главаря банды к себе домой, взвесив все за и против, Церлюкевич дал свое согласие на встречу.
Пробыв в ресторане минут пять, Душман со своими спутниками уехал.
Душман сдержал свое слово и действительно к полуночи приехал домой к Церлюкевичу.
Церлюкевич предложил Душману поужинать с ним, но тот категорически отказался и потребовал немедленно
начать разговор, который его волнует.
Выслушав подробно изложенную беду Церлюкевича, Душман недовольно заметил:
— Вот работяги — я имею в виду работников милиции и таможни — кодлой набросились на приманку, а
человек с картинами спокойно улепетнул. Теперь он уехал, захерил свои концы с картинами. Когда шухер
уляжется, втихоря вывезет их к себе, оставив нас с рогами. — Он приставил средний и указательный пальцы ко
лбу для убедительности.
— Что же теперь будем делать? — растерялся Церлюкевич.
— Не знаю. Мы хотели с привлечением ментов операцию завершить наверняка, а получилось наоборот, —
обескураженно сетовал Душман.
— А может быть, у Стивенсона и не было моих картин? — осторожно предположил Церлюкевич.
— Может быть! — повышая тон, передразнил его Душман. — Ты только что мне сказал, что Стивенсон
первым рейсом не полетел в Вашингтон и даже не сдал билет в кассу, а он стоит немалых бабок. Бизнесмены, если они настоящие, такими деньгами зря не бросаются, — и в том же духе продолжал напоминать, — вернулся в
гостиницу и с сумкой куда-то ушел, а вернулся назад уже без сумки. Как ты считаешь, что было в сумке, если не
картины?
— Не знаю, — вяло ответил Церлюкевич.
— Зато я знаю! — победоносно заявил Душман. — Вот, посмотри. — Он небрежно бросил на стол четыре
фотографии, на которых Стивенсон был изображен с ворованными полотнами, принадлежащими Церлюкевичу.
Тот стал их внимательно рассматривать.
В день отъезда Стивенсона домой у полковника Туянова уже была его фотография, которую он показывал
потерпевшему. Поэтому, ознакомившись со снимками, Церлюкевич удивленно проинформировал:
— Действительно, Стивенсон изображен с моими полотнами...
— Я фуфло тебе подсовывать не собираюсь и без тебя знаю, кто и что изображено на снимках.
— ...Но как такие снимки попали к тебе? — продолжал удивляться Церлюкевич.
— Заказал у одного фотографа, которому Стивенсон согласился позировать, — пошутил Душман, не считая
нужным посвящать Церлюкевича в свою тайну. — Снимки говорят, что я дал тебе правильный след, но вы не
смогли воспользоваться своим шансом.
— Ты меня убедил в этом только лишь сейчас, — признался Церлюкевич.
— То-то же, — успокаиваясь и расслабляясь, вымолвил Душман. — Другое дело, как их теперь искать и где, ума не приложу, но если хорошо раскинуть мозгами и поработать, то никуда они от нас не должны деться.
— Вряд ли вам теперь повезет в поиске, как ранее, — с нескрываемым сомнением сообщил Церлюкевич.
— Ты нас обижаешь и недооцениваешь наши возможности, — уверенно возразил Душман.
— Если вы так уверены в своих возможностях, и ты так бахвалишься ими, то пускай они будут вам платой от
меня за оказанные услуги, — неожиданно для самого себя появилась у Церлюкевича наглая идея, которую он
сразу же выразил в предложении.
Идея Церлюкевича шокировала Душмана, это хозяин квартиры видел по его растерянности и расширенным
от удивления глазам.
Подумав, Душман убежденно заявил: