Каждый из этих специалистов был дока по своей специальности. Они сотрудничали с мафией, которая
производила им оплату услуг тем щедрее, чем их услуга была сложнее и противозаконнее. Как Буно Почивано, так и Альфред Скот работали самостоятельно, не знали о существовании друг друга, но действовали в одном
плане, лили воду на мельницу Лесника.
С помощью все того же Молоха Лесник достал и выправил себе заграничный паспорт на имя Феликса Ходли, где на фотографии он был изображен с бородой и усами. Грим Леснику тоже обошелся в кругленькую сумму.
Подготовив себе надежный тыл, «Феликс Ходли» выехал в Россию, где у него была хорошая наводка на
коммерческий банк, из которого он намеревался похитить солидный куш, если наводка окажется клевой. Лесник
отлично помнил, что ранее неоднократно зарекался завязать, не потрошить сейфы и заняться честным бизнесом, но каждый раз, пораскинув мозгами, приходил к выводу, что еще рано завязывать и надо провести хотя бы одно
крупное дело. Только теперь, если все сложится хорошо по их плану, он окончательно намеревался завязать и
бросить потрошить «лохматых».
Из-за предстоящего ограбления банка, согласно плану, супруги Гончаровы-Шмаковы не стали нанимать
прислугу, а поэтому миллионерше Альбине пришлось самой управляться по хозяйству и на кухне. Альбине
повезло, что она в медицинском институте изучала английский язык, который в учебе ей давался легко. Она
могла читать газеты на английском языке, делать с них переводы, не обращаясь к помощи английского словаря.
В США ей здорово пригодилось знание английского языка. Она не очень быстро, но вполне сносно могла
изъясняться с американцами на их родном языке, вызывая восхищение и удивление своими способностями у
Цыгана.
Прошло уже четыре дня, как Лесник под чужой фамилией улетел из США в Россию. Размеренная, затворническая жизнь Альбины и Цыгана на вилле ничем и никем не нарушалась. Они уже строили с Цыганом
планы, на какой день ожидать возвращения Лесника домой, ориентировочно предполагая, что если не
произойдет никакого ЧП, он должен возвратиться или сегодня, или в крайнем случае завтра.
В половине одиннадцатого Цыган услышал электрический звонок. Выглянув в окно, он увидел на улице около
их виллы темного цвета легковой автомобиль и стоящего около калитки мужчину, который с любопытством
смотрел в его сторону. Не желая беспокоить Альбину, Цыган, выйдя из виллы, подошел к незнакомому мужчине, который что-то ему бормотал на непонятном ему языке, и грубо пробасил:
— Чего надо?
Медведеподобная фигура Цыгана возвышалась над Кройнером, а это был он, больше чем на голову. Если
учесть, что Цыган постоянно занимался физическим трудом и не был полным, а накачан мышцами, то его
внешний вид у собеседника вызвал уважение.
«Не дай Бог попасться ему когда-либо в темном месте», — подумал Кройнер, так и не сумев объяснить
Цыгану цель своего визита.
Цыган из его слов понял только «мистер Гончаров-Шмаков». Показывая свои лингвистические способности, Цыган, выдав на-гора слово «Гут!», оставив Кройнера за забором, пошел на виллу, где на кухне нашел Альбину, готовившую обед.
— Илларионовна, там на улице какой-то хмырь хочет видеть Гончарова-Шмакова, — сообщил он тревожно.
Альбина, посмотрев в окно, увидела стоящего на улице мужчину. Обеспокоенно размышляя о цели
появления незваного гостя, она, сорвав с себя фартук, сопровождаемая Цыганом, подошла к калитке.
Кройнер, поздоровавшись с ней, вновь был вынужден представиться, показав ей свой значок ФБР. Однако
этого Альбине оказалось недостаточным, и ему пришлось предъявить ей свое служебное удостоверение.
Ознакомившись с его содержанием, Альбина пригласила Кройнера на виллу, правда, дальше вестибюля его не
провела, предложила ему стул, сев тоже напротив посетителя.
Вид русской женщины в домашней обстановке, да еще с такими внешними данными, какие были у Альбины, ошеломил Кройнера. Все в ней ему нравилось, а особенно бюст. Ее груди, которые не помещались в
бюстгальтере, как бы последним пытались быть выдворены из своей темницы, но его усилий на это оказалось
недостаточно, а поэтому, задавленный ими, смирился со своей участью.
Кройнер почувствовал, что женщина читает его тайные мысли, а поэтому, несколько смутившись, завел с ней
беседу:
— Кто вы будете? — поинтересовался он у Альбины.
— Я — Гончарова-Шмакова Альбина Илларионовна, — услышал он приятный для своего слуха голос. — Чем
мы обязаны вашему визиту? — поинтересовалась она, не спеша, старательно подбирая слова, говоря с
приятным акцентом.
— Мне надо допросить вашего мужа, — наконец-то объяснил он причину своего визита.
От его просьбы у Альбины защемило сердце. Если бы она не была дочерью пахана преступной банды и не
выросла на тревогах и волнениях, то просьба Кройнера ее «убила» бы, но Альбина давно научилась владеть
своими чувствами и собой, а поэтому бурлящие в ней эмоции не получили внешнего проявления. Несмотря на то