Улыбнувшись, Цыган поддержал:
— Не стоит.
Потом после паузы, не сдержавшись, полюбопытствовал:
— Ну как?
— Все хорошо, прекрасная маркиза. Все хорошо, все хорошо. — Выехав на трассу, Диспетчер добавил: —
Могу сказать, нам его придется потрошить. Что потрошить, я нашел, ну а какое будет нутро и какой навар —
будущее покажет.
Глава 11
Вечером после работы Анатолий Борисович на автомобиле ВАЗ-21093 зеленого цвета приехал к себе на
дачу.
Обрадованная его приездом, Евдокия Ивановна как гостеприимная хозяйка попыталась пойти на кухню и
приготовить ужин, но Белозерский, остановив ее, попросил:
— Вы собирайтесь, я отвезу вас домой, там и переночуете, а я здесь поработаю один.
— А не скучно тебе будет одному? Может, что подать придется, я мешать не буду, — предложила свои услуги
она.
— Конец месяца, у меня отчет, и я не хочу, чтобы меня отвлекали. Пытался дома поработать, но работа не
идет в голову.
Евдокия Ивановна привыкла к таким просьбам племянника, а поэтому возражать не стала. Она попыталась
рассказать ему, где у нее лежат продукты, чтобы он мог ими воспользоваться, но он перебил ее:
— Покушать я привез с собой, и обо мне можете не беспокоиться. Моих продуктов и вам хватит на неделю.
Евдокия Ивановна долгим благодарным взглядом посмотрела на племянника. Ей нравились его хозяйская
хватка, его рассудительность, воздержанность к спиртному. В такие минуты она вспоминала своего непутевого
Михаила и искренне сожалела, что Анатолий Борисович не ее сын.
Вернувшись на дачу после того, как отвез тетку к себе домой, Белозерский поставил машину в гараж, закрыл
калитку на замок и зашел в дом, так же закрыв дверь на замок.
Только на даче Белозерский чувствовал себя раскованно и свободно.
Длительное занятие хищением в особо крупных размерах при том условии, что он знал строгость уголовного
наказания за данный вид преступления, приучило его к осторожности и предусмотрительности как в принятии
решений, так и в их исполнении.
Все развивалось по плану до тех пор, пока не случилась неприятность с Фахратом, которая в некоторой
степени может отразиться и на нем. Фахрату нет никакого резона говорить о нем работникам ОБХСС, однако на
всякий случай он решил обезопасить себя, ликвидировав все документы по поставкам продукции на холодильник
Фахратом, имеющиеся у него для неофициальных сверок, которые его могли в чем-либо уличить.
На кухне он отодвинул стол в сторону, скрутил в рулон кусок цветного линолеума и обнажил дверку в подвал.
Открыв дверку и спустившись туда, он подошел к металлической полке с закрутками, вытащил стопорный болт из
гнезда, после чего полка, как раскрытая книга, легко поддалась, обнажив кирпичную кладку с вмонтированным в
нее сейфом.
Достав из сейфа портфель «дипломат» черного цвета, он поднялся из подвала в дом, и прежде чем раскрыть
портфель, посмотрел во все окна, занавесил их, убедившись в отсутствии около дома посторонних лиц.
Опустившись в зале на ковер, от открыл портфель и высыпал его содержимое. Перед ним лежали пачки
купюр, каждая достоинством не ниже 50 рублей. Пересчитав пачки, он вновь аккуратно положил их в портфель.
На ковре остался один лишь футляр, в котором лежало бриллиантовое колье, купленное им в Москве еще в 1970
году за 105 тысяч рублей. Уважение к нему увеличивалось с каждым годом в той степени, в какой цены на
драгоценности неудержимо росли вверх.
«Сейчас такое колье, наверное, стоит за 200 тысяч», — подумал он, вытаскивая колье из футляра.
Не разбираясь в драгоценностях, но доверяя государству, которое никак не могло его обмануть, он, много лет
сдерживавший себя от разного рода покупок, не смог преодолеть соблазн и купил понравившееся ему колье, о
чем не сожалел по сей день.
Белозерский подумывал и остальные деньги превратить в драгоценный металл, но не подворачивался