словах подельников!.. — У меня есть теперь одна радость, когда я провожу время с Ириной. Сегодня выходной, и
она обещала вечером прийти ко мне на свидание в общежитие».
— Николай! Ты когда вернешься сегодня?
— Только с солнышком!
Другого ответа от Николая он и не ждал, так как в выходные дни тот гулял до утра.
Неожиданно раздался стук в дверь комнаты. Открыв ее, он увидел участкового инспектора милиции
младшего лейтенанта Герасимова с двумя парнями, у которых на руках были красные повязки.
Увидев Герасимова, Виктор, не проявив доброжелательности, в душе остался доволен своевременным
приходом участкового, который вел за ним административный надзор, и жестом пригласил всех в комнату.
— Уже начинаешь меня кодлой проверять? — пробурчал он недовольно.
— Ты не груби нам, такова наша служба, то искать, то проверять, а то и задерживать, — ответил Герасимов, изучающе поглядывая на Виктора, как бы прикидывая, придется или нет его в будущем задерживать.
— При таком внимании к моей персоне никогда и не женишься. Туда ходить нельзя, чтобы там я тебя не
видел, чтобы вечером из дома никуда не уходил. Жизнь хуже, чем у собаки, — подыгрывая перед дружинниками
участковому, говорил Виктор, понимая свою зависимость от него, так как пункты ограничения надзора он
постоянно нарушал и, к счастью, это пока проходило без осложнений.
Герасимов, зная по документам «послужной» список судимостей Гончарова и будучи еще не очень опытным
работником, разговаривал с ним только на официальном языке, не давая повода для осложнений, понимая, что
такие люди, как его поднадзорный, могут спровоцировать конфликт, а потом его же обвинят в этом.
Участковый знал, что у Гончарова имеется кличка «Сарафан», и назови он так его при дружинниках, неизвестно, как потом продолжится разговор.
— В женитьбе тебе никто не препятствует, — продолжил беседу Герасимов.
— Как не препятствуете, если своими проверками всех невест от меня шуганули, — продолжал бурчать
Гончаров.
— От такого, как ты, шуганешь невест! — не удержался участковый. — Сама твоя кличка говорит о твоих
способностях по женскому полу.
— Начальник, не будем распространяться, — пресек Виктор возможное продолжение разговора на эту тему.
Дружинники, по-видимому, предупрежденные Герасимовым, как себя вести, в разговоре не принимали
участия.
Герасимов, сделав в своем журнале отметку о проверке поднадзорного, попрощался и удалился вместе с
сопровождающими лицами.
Оставшись один, Виктор, в бессильной злобе пометавшись по комнате, сел на кровать, обхватил голову
руками, яростно подумал: «Обложили, как зверя, и повернуться не дают. Я так жить не могу и не хочу! Как собака, должен черт знает сколько времени быть на поводке у ментов, иначе посадят за нарушение ограничений. Где
выход из создавшегося положения? С кем посоветоваться? Сестра мне в этом не помощник. Опять чертов
Борода. Тот все знает, когда какому Богу молиться, но к нему я не ходок».
Он мог и дальше развивать свои мысли в неприятном для него направлении, но, посмотрев на часы, сразу
вспомнил о предстоящем свидании, о дефиците времени, а поэтому быстро собрался и вышел на улицу.
Несколько часов, проведенных с Ириной в комнате у Виктора, пролетело как одно мгновение.
На все его уговоры остаться до утра она категорически отказалась, в оправдание приведя такую кучу
доводов, не принять во внимание которые он не имел права. Пришлось оставить уединение и идти провожать
Ирину домой.
Они шли по проезжей части дороги, которая была свободна от машин, так как город отдыхал после рабочего
дня.
Испытывая друг к другу влечение, занятые беседой, они не обратили внимания на догоняющий их мотоцикл.
Оглянувшись, Виктор увидел, что мотоциклист движется от них в стороне, прямо и с небольшой скоростью, значит, не пьяный, а поэтому дальнейшему его приближению не придал значения.
Когда мотоциклист проезжал мимо них, Виктор услышал испуганный крик Ирины, которая, схватившись
руками за живот, простонала:
— Он меня чем-то ударил.
Посмотрев вслед удаляющемуся мотоциклисту, Виктор понял, что его не догонит, на мотоцикле номерной
знак отсутствовал.
Виктор ранее сам много раз совершал подлые поступки в отношении других, но перед случившейся