Выходя из кабинета Долгошеева, подполковник Григоренко подозвал к себе оперативного работника
капитана Золкинова Владимира Матвеевича. Таких работников заключенные зовут «кумовьями».
— Послушай, «кум», а не обследовать ли нам с тобой баню?
— С какой стати! — удивился Золкинов.
— Ты помнишь наш разговор там, а не подслушал ли нас там кто?
— Такое не может быть, — обескураженно ответил Золкинов.
— Такого не должно быть, но быть может, а поэтому принимай мою просьбу как приказ. Сегодня идем
париться, то есть прокрутим прежнюю ситуацию.
— Я вас понял! — ответил Золкинов без особого вдохновения.
— Сам понимаешь, наш разговор должен умереть между нами.
— Уж мне такую истину могли бы и не говорить, — ободряясь, заметил Золкинов.
Подполковник Григоренко, идя на эксперимент, допускал неприятные последствия как для себя, так и для
Золкинова, если его подозрения подтвердятся, но служебный долг он поставил выше личного благополучия.
Однако приготовления и переживания Григоренко оказались напрасными. В сауне они с Золкиновым никакого
подслушивающего устройства не обнаружили.
Наблюдающий со стороны оперативный работник доложил ему, что единственный заключенный, работавший
в котельной оператором, к сауне не приближался и любопытства не проявлял, так что тревога, как посчитал
Григоренко, была напрасной.
Успокоившись, Григоренко спросил Золкинова:
— Как Гончаров-Шмаков справляется со своими обязанностями?
— Еще как! Навел порядок не только в бане, но и в бараке. Кое-кого поставил на место, — похвалил его
Золкинов.
— И кого он поставил на место? — поинтересовался Григоренко.
— Филиппова! — напомнил Золкинов.
— А я думаю, с какой стати Филя пустил кровь Шнифту, — догадался Григоренко. — Он решил намотать себе
еще срок, лишь бы добиться перевода в другой лагерь.
— А не много ли власти у Гончарова-Шмакова, что люди идут на преступление, лишь бы не быть с ним в
одном бараке? — продолжал пытать Золкинова Григоренко.
— Между прочим, Сарафан к власти не стремится и за нее не держится. Он поднял авторитет бригадира, у
которого и бригада стала лучше работать да и в бараке больше стало порядка, — продолжал хвалить Сарафана
Золкинов.
— Ты смотри у меня, Сарафан не Филя, с ним надо ухо востро держать. Похищенное золото во время
следствия у него не было обнаружено и по настоящее время не изъято. По такой жизни, которая у нас сейчас в
перестроечный период, золото не помешает не только Сарафану, но и ГОСУДАРСТВУ, — уважительно произнес
последнее слово Григоренко.
— Несколько агентов получили задание обработать их, но прощупывание Сарафана с Валетом
положительного результата не дало. Они в два голоса заявляют, что преступления не совершали, что им
пришили нахалку и они сидят ни за что.
— Конечно, таких тертых калачей расколоть не каждому по зубам, но стремиться к этому надо, — завершая
беседу, сказал Григоренко.
Глава 38
Пробыв в учреждении УО-15/1 несколько лет, имея много времени на размышление и изучение себя со
стороны, Сарафан пришел к выводу, что ему, молодому медвежатнику, надо еще многому учиться, постигать и
отрабатывать отдельные приемы, овладевать новыми навыками.
На пути к сейфу его владельцами поставлено столько преград, что преодоление их по сложности не уступало
умению вскрывать сейфы.
Замки особо сложной конструкции с секретами применяются и вставляются в сейфы на оборонных заводах, в
секретных учреждениях и лабораториях, тогда как для серийного пользования изготовляются замки не особо
сложные, умению Сарафана поддающиеся.