— О чем? Послушайте, сегодня я обнаружил в библиотеке Ренна нечто весьма интересное. Копию парламентского акта, в котором…
— Забудьте об этом! — нетерпеливо затряс головой Барак. — Слова Олдройда не имели никакого отношения к старым бумагам. Он говорил о том, что творится здесь и сейчас. А я могу сказать, что мы трое оказались в весьма скверной переделке.
Я в полном недоумении переводил взгляд с Барака на Тамазин. Барак напряженно вглядывался в темноту.
— Видишь кого-нибудь? — шепотом осведомилась Тамазин.
— Нет. Одному богу известно, куда он скрылся.
— Да о ком вы говорите? — с досадой вопросил я.
— Нам надо отыскать спокойное местечко, где мы сможем поговорить без помех, — повернулся ко мне Барак.
— Трапезная открыта всю ночь, — сообщила Тамазин. — Солдаты, сменяясь с караула, там отдыхают.
— Солдаты нам совершенно ни к чему, — усмехнулся Барак.
— Да может, сейчас там никого нет. В любом случае, мы можем сесть за самый дальний стол.
— А который сейчас час? — спросил я, внезапно осознав, что не имею представления о времени.
— Около двух, — сказал Барак. — Ладно, попробуем сунуться в трапезную.
— Может, вы наконец отбросите свою проклятую таинственность и объясните, что вас так напугало? — возвысил я голос.
Беспокойство, охватившее Барака и Тамазин, передалось мне в полной мере.
— Если мы ему расскажем, мы навлечем на него опасность, — проронила Тамазин, метнув на меня многозначительный взгляд.
— Он и так в опасности, так что терять ему нечего, — возразил Барак. — Идемте.
Он широким шагом направился к трапезной. Мы с Тамазин едва поспевали за ним.
Дверь и в самом деле оказалась открытой, просторное помещение заливал тусклый свет свечей, стоявших на столах. У самой двери несколько солдат пили пиво. Все прочие столы были пусты. Солдаты, уставшие после долгих часов, проведенных в карауле, не обращали на нас ни малейшего внимания. Сбросив стальные нагрудники и увенчанные плюмажами шлемы, они небрежно развалились на скамьях. Барак провел нас в самый дальний угол комнаты.
— Думаю, нам стоит заказать по кружке эля, — заявил он и направился к утомленному слуге, сидевшему неподалеку от огромной бочки.
Мы с Тамазин опустились на скамью. Девушка склонила голову и закрыла лицо руками; белокурые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Я заметил, что руки ее слегка дрожат. Как видно, она и в самом деле испугалась не на штуку.
Вернулся Барак с тремя кружками в руках. Он опустился на скамью рядом с Тамазин так, чтобы дверь все время была у него перед глазами. Я с нетерпением ожидал, когда он наконец соизволит заговорить, но он хранил молчание, прерываемое лишь тяжкими вздохами.
— Вы знаете, что сегодня после медвежьей травли состоялась соколиная охота, — изрек он наконец. — Мы с Тамазин были там. Вместе с несколькими клерками.
— Продолжайте, прошу вас.
— Все складывалось так хорошо, — покачав головой, подала голос Тамазин. — И на душе у меня было легко-легко. Сейчас даже трудно в это поверить.
— Да, поохотились мы на славу, — подхватил Барак. — А потом вновь зарядил дождь, и мы отправились в ближайшую деревню. Провели там весь день до вечера. Вернувшись в аббатство, заглянули к вам. Но вы спали без задних ног, и мы решили вас не будить. Зашли сюда, в трапезную, поужинали. А потом…
— Джек…
Тамазин, залившись румянцем, бросила на меня многозначительный взгляд.
— Я хочу рассказать ему все по порядку, Тэмми, — пожал плечами Барак. — Один из клерков снабдил меня ключами от конторы, которая постоянно пустует. И вот мы…
— О том, чем вы там занимались, не так трудно догадаться, — усмехнулся я. — Но что произошло после? Почему вы так испугались?
— Из конторы мы вышли примерно час назад. Тамазин давным-давно должна была вернуться в королевский особняк, она спит в помещении для слуг. Вот мы и думали, как бы ей туда пробраться. У дверей ведь стоит караул, и солдаты наверняка осыпали бы нас дурацкими шутками. А потом мы заметили дверь, около которой никого не было. С той стороны, где разместилась королева. Мы побежали туда, проверить, вдруг дверь окажется незапертой. Тут-то мы их и увидели.
— Кого?
Мой помощник и Тамазин как по команде огляделись по сторонам. Язык, казалось, прилип Бараку к нёбу.
— Помните того хлюста, Томаса Калпепера, которого мы вчера встретили на петушиных боях? — наконец выдавил он из себя. — Он еще был с Деремом?
— Конечно, помню. Вы еще сказали, что этот малый — один из камердинеров короля.
— Да, он неплохо устроился, — косо ухмыльнулся Барак. — Так вот, в дверях мы увидели его. Он прощался с королевой.
— С королевой?
— Рядом с ним стояла королева Кэтрин собственной персоной. Я-то никогда ее не видел, но Тамазин сразу ее узнала.
— Да, сэр, это была королева, — кивнула Тамазин. — А за спиной у нее я разглядела леди Рочфорд.
— Вы хотя бы понимаете, что говорите? — потрясенно пробормотал я.
— Еще бы нет, сэр, — с отрывистым смешком бросил Барак. — Мы говорим, что в час пополуночи видели королеву на пороге ее покоев. Видели, как она разводила нежности с известным придворным повесой.
— Господи боже.
В памяти у меня всплыло первое утро, проведенное в аббатстве. Я своими ушами слышал, как леди Рочфорд устроила нагоняй Крейку, не позаботившемуся о запасных дверях в покои королевы. Она утверждала, что двери эти необходимы на случай пожара.
— Вы не знаете самого худшего, — едва слышно проронила Тамазин. — Они нас видели.
— Что?
— Первым нас увидел Калпепер, — подтвердил Барак. — От неожиданности он словно к месту прирос. Леди Рочфорд заметила, что с ним творится что-то неладное, высунулась из дверей и тоже нас увидела. Господи боже, ее так и перекосило от злобы. И от страха. Она схватила королеву за рукав, втащила ее в дом — та только пискнула — и захлопнула дверь. А этот болван Калпепер озирался по сторонам, не зная, что делать. Наконец он напялили себе на голову шляпу и отправился восвояси. Шляпа у него, надо признать, шикарная, — добавил Барак и вновь хрипло расхохотался.
Я почувствовал, что во рту у меня пересохло, и сделал большой глоток эля.
— А как была одета королева? — обратился я к Тамазин. Девушка сразу смекнула, к чему я веду.
— Она была в полном облачении, — заверила она. — В желтом платье, одном из самых своих любимых. На ней были серьги и ожерелье, а щеки слегка нарумянены…
— Значит, у нас нет никаких оснований предполагать, что они занимались чем-то… непристойным. В противном случае королева вряд ли выглядела бы столь парадно.